Хрипит; запах пота ненашенский, страшный; сзади Робик, его подхват, совсем озверелый, топает — ну я и опять, от этих страстей, глаза закатила.
… А ты и вправду колдунья!?
Нет, просто травница была — на колдунью ведь учиться долго надо и, потом, инициацию пройти. Я ведь еще только думала, соглашаться мне или нет, к мэтру Ауртвицу в ученицы пойти.
Была бы его ученицей, кто бы посмел тронуть.
Да только страшное это дело, по такому пути пойти — ни семьи, ни дитя, люди в страхе глаза отводят. Не по мне это.
…Ну, а потом как?
А потом вообще страсти были. Очнулась во второй раз — лежу на земле, гола голышом, а два чужака со мной какие-то ужасы делают — не то снасильничать хотят, не то в зомбя превращают. Костер то хоть и плохо разгорался, но я все равно пообгореть успела — вот они меня лечебной пеной и покрывали, чтоб от шока не померла.
Я как увидела, и давай орать.
…. Во, ты им, наверно, физии попортила!?
Да какие там физии — лежу, гола-голышом, кулачки к лицу прижала, от страха шевельнуться не могу и визжу, как оглашелая.
И слава Заступникам, что не шевелилась — они ведь в неодеквате, да на взводе после боя были. Воспротивилась бы — порвали на части.
Лежу и визжу с закрытыми глазами. Смотрю, ничего со мной не деется. Приоткрыла один глаз, но визжать не перестаю. Два мужика — потные, всклоченные, в незнакомой одёже. Морды ошарашенные — от такого чудного зрелища, как я, даже рты пораскрывали. Ну, я как поняла, что со мной ничего страшного сделать не хотят, да их морды увидела — меня в смех, истерика началась.
Они смотрели, смотрели на это лежащее перед ними голое, хихикающее чучело в хлопьях целебной пены и как давай ржать. И тоже, остановится не могут — отходняк у них после боя пошел.
Вот такими нас мэтр Ауртвиц и нашел.
Бежал он за нами следом. Только ведь не мальчик, поди — куда ему за двумя этими бугаями, хоть они и были с таким грузом, как я, угнаться. Посмотрел, посмотрел и его самого это зрелище проняло — сел на землю, от одышки ничего сказать не может, рот как рыба разевает, а у самого слезы на глазах от смеха.
Обработали меня совместными усилиями, кое-как из моих лохмотьев и своих запасок собрали мне какую-никакую одежду и повели нас с Метром в лагерь. После той бойни, что у костра произошла, не куда нам было больше идти. Вот так я и очутилась в лагере.
…А потом!?
А что, потом. Коммандер Володя, как нас увидел, так за голову схватился — лагерь то чистильщиков, еще те ухорезы. Половина в неодеквате, а среди них молодая девчонка да чужак — долго ли до греха.
Неделю живем, другую — я в себя помаленьку приходить начала, на кухне помогать. Люблю я это дело. Мэтр, сам по себе, как источник информации, для чистильщиков интересен был. Так и прижились. Я только потом, много лет спустя понимать то стала, что это Мэтр Ауртвиц лагерь от эгрегорного отката прикрыл. И как только сил у него, всех нас держать от ухода в неодекват, хватило!?