Помощники через своих людишек среди рабочих знали всё, что происходило в их среде. Иначе и нельзя было. Места-то были лихие, как, между прочим, и люди.
С развитием добычи золота в Дальней тайге обычно к осени, после того, как о работе прииска становилось известно, вокруг начиналась тихая, очень скрытая от всех, тёмная деятельность. Чёрные скупщики ворованного на приисках золота появились в тайге и искали контактов с работавшими там людьми. Это была, да и сейчас есть, такая категория людей, рискующих жизнью, которым, казалось бы, всё нипочём. Крепкие, ловкие, знавшие все тропы и потаённые места, имеющие крепкие связи с бедолагами или даже видными людьми из местных, среди охотников, рыбаков, часто государевых чиновников — они существенно уменьшали статистику добываемого в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке золота. По оценке историка частного золотого промысла России — Л. В. Сапоговской — от 20 до 33 процентов добываемого в дореволюционной России золота не учтено. Заметим, что это скромная оценка. В неучтённом металле, помимо прочего, доля чёрной скупки была весьма высока.
Часто среди работавших на прииске рабочих, а иногда и технического персонала, серьёзные скупщики имели сообщников.
Скупщики не могли появляться на приисках, а их сообщники просто так пойти погулять в тайгу по понятным причинам также не могли. Все люди на прииске жили вместе и трудились сообща, на глазах друг друга. Охрана также не дремала, доносительство на ближнего было системой и поощрялось начальством.
На прииске Василия работало сорок три человека, из них трое руководили. Двенадцать человек составляла охрана из казаков во главе с урядником. Охрана появилась с начала промывки песков, когда завершились подготовительные работы. На вскрыше пустых пород и строительстве работало в два раза меньше рабочих, а охраны всего два человека.
Теперь же на прииске было более полусотни человек. Егорыч считал, что в его команде все люди лично ему известные много лет и золото не воруют. Однако он ошибался, и выяснил это вовсе не на прииске.
Верстах в трёх от прииска в сухой долине с родником было стойбище. Там летом жила обширная семья тунгусов. Эвенки это были или якуты, никто не разбирался, но в этом стойбище жила летняя жена Егорыча, внучка главы рода. Сорокашестилетний Егорыч, имевший в Бодайбо семью и трёх детей, с июня по конец октября, а иногда и дольше, становился двоежёнцем. Куда отправляется начальник раз или два в неделю, знали помощники, кто-то из рабочих догадывался о причинах отлучек, но этот вопрос никем не обсуждался. Направляясь на стойбище, Егорыч обычно вёз подарки и припасы, в том числе и водку, до которой все местные были весьма охочи с детского возраста, а в стойбищах к его приезду варили оленину.