(Из воспоминаний старца Василия)
К Николе зимнему старатели, вернувшиеся после тяжёлого сезона промывки золота и, по большей части, прогуляв деньги, полученные за металл, по-утихомирились. Семейные, а потому более степенные, занялись починкой жилищ, заготовкой леса и подлёдным рыболовством. В разросшемся посёлке чаще стучали топоры и звенели пилы, чем слышались разгульные песни и стрельба по пьяному делу.
К празднику в усадьбе Сурова готовились серьёзно. Ждали обоз из Иркутска. У промышленника по результатам сезона промывки не хватало полпуда золота, которое он обязался поставить кабинету в качестве уплаты за новый участок. Участок могли отобрать, а он только обустроил прииск и начал вскрышные работы. Старец приболел, и беседу они вели один сидя в кресле, а другой лёжа на тахте. Демьяныч обрадовал Василия тем, что с обозом должен приехать врач с хорошими китайскими лекарствами, которые его враз поднимут, и возвращающийся на пару недель сын, который наладил в Иркутске пробирное дело. После чего спросил совета:
— Как найти полпуда металла, когда все старатели уже всё продали и в посёлке незанаряженного золотого песку нет?
Василий, прихлёбывая чай с малиной и кислицей, задумчиво помолчал, а потом, как бы вспомнив (на самом деле он ничего и никогда не забывал) что-то, заговорил:
— Ты мой спаситель, и я живу как у Христа за пазухой при тебе уже не один год. Осталось мне недолго.
— Что ты, что ты, вот лекарь приедет, он светило в медицине, учился в Китае и на Тибете вылечит, ещё плясать будешь, — воскликнул с жаром Суров.
Этот лекарь со всеми его лекарствами и проездными, а также гонораром стоил купцу что табун лошадей. Купец хотел, чтобы, кроме старца, приезжающий и его попользовал. Временами Демьянычу самому было худо, а причины он не знал. Старик выслушал сказанное и спросил, знает ли купец Каборожью падь, что у падуна>[48] Буйного. Тот ответил, что о падуне слышал, но там никогда не был — далековато.
— Однако там есть золотая схоронка, пуда на два металла.
Глаза купца загорелись. Он поскучнел и проворчал:
— Падь-то где, а мы где, да и зима. На что старец заметил:
— Тебе металл зело нужен или ты просто для разговора у меня?
— Стал бы я тебя по безделице беспокоить.
— Если металлишко надо — сбегаешь и вернёшься, и холода здесь не к месту. Только условие у меня к тебе будет. Ехать с сыном и нашего сторожа третьим возьмёшь — Харитона. Куда, зачем — на охоту сына побаловать, он, чай, в настоящей таёжной зиме и не бывал. По Витиму вниз по льду на оленях до устья Перентуя, там вверх по реке ещё вёрст сто двадцать. Здесь у якутов сменишь оленей. Своих оставь и одной упряжкой далее. Карту я тебе дам. Якутов на эти места с собой не бери, да они и не пойдут. Идите втроём, оглядываясь. Если кто увяжется — закопать! Кто попало туда не ходит, — жёстко сказал старец. — Места суровые. Не дай те Бог навести на это место чужака. В нартах с собой только тёплая одежда, шатёр, кукули, лыжи — оружие при себе — забери мои пистолеты под доху. Продукты в зимовье есть, хоть до весны живи. Однако не задерживайся. И вот ещё что. Возьми с собой две фляжки со спиртом.