Поэтому все эти взаимосвязанные динамики нельзя редуцировать до простого изложения. Настоящая работающая модель мира будет столь же огромной и сложной, как и сам мир. Наша цель — разработать инструменты, которые позволят нам наполнить смыслом наши жизни и восстановить над ними контроль.
Поэтому давайте обозначим экономические роли и отношения, которые нам известны. Это будет лишь один из многих “разрезов” экономики, но если наша гипотеза верна, то мы сможем приблизиться к пониманию всей ситуации.
Структура экономики не статична. Она постоянно развивается и расширяется, включает в себя новые территории, субъекты и модели производства и потребления. Мы не можем полагаться на экономические модели прошлого, хотя они и могут помочь нам понять то, как всё изменилось за прошедшие годы.
Сопротивление — это одна из основных движущих сил в экономике. По мере того, как люди находят новые способы сбежать от навязанных им ролей, экономика видоизменяется, чтобы подавить, поглотить или сделать сопротивление бессмысленным. Одно поколение людей объявляет, что промышленное производство загрязняет землю. Следующее поколение видит в концепции «общества устойчивого развития» кладезь возможностей по реализации новых товаров. Одно поколение отказывается от телевидения и общества спектакля, которым управляет элита. Следующее становится зависимо от партисипативных форматов вроде Youtube и Facebook.
Всё это означает, что мы не можем постепенно проводить одну реформу за другой. Если рабочим удаётся добиться повышения заработной платы, арендодатели повышают стоимость аренды. Если национальное правительство заставляют принять законы о защите окружающей среды, корпорации просто перебираются в другое государство.
Также это означает, что постепенное формирование сообщества сопротивления — крайне сложная задача. Очень часто контекст успевает измениться, едва только движение набирает ход. И вот уже то, что служило источником силы, обращено против нас. С другой стороны, подобная динамичность означает, что иногда всё меняется даже слишком быстро и неожиданно и что история ускоряет свой бег.
Экономика на свой лад изменяет природный и социальный ландшафты: силиконовые долины, моногорода, банановые республики. Она стирает различия между естественным и искусственным: поле пшеницы в Айове не более естественно, чем железобетонная пустошь в Нью–Арке, штат Нью–Джерси. И там и там происходит унификация пространства с целью воспроизводства новых частиц внутри.
Мегаполис, в котором происходит наша история, — это