Халед показывал ей водопады с кристально чистой водой, рассказывал о том, как работал пастухом, будучи мальчишкой, они занимались любовью в горячих источниках. Халед поднял ее на вершину Эльбруса на вертолете и рассказал о браконьерах, которые практически уничтожили зубров.
Джиджи поняла, что он очень близок к природе. Теперь она знала, что Халед – необыкновенный человек, не имеющий ничего общего с узколобым пожирателем танцовщиц, каким его считал весь Париж. Он стал ей не только любовником, но и другом.
Трудно поверить, что это прекрасное место когда-то было для Халеда страшной тюрьмой. Она не хотела закрывать на это глаза.
– Сколько лет тебе было, когда ты уехал отсюда?
Халед выглядел удивленным.
– Помнишь дорогу, по которой мы приехали? Мне было пятнадцать, когда я собрал сумку и пешком отправился в Нальчик.
– Чтобы найти работу?
– Можно сказать и так. Я работал на местного криминального авторитета.
– Ого, – протянула Джиджи.
– Добро пожаловать в двадцать первый век, малыш.
– Я так понимаю, ты извлек из этого выгоду.
– Достаточную, чтобы торговать контрабандным товаром на местом рынке.
– Из этого ты тоже извлек выгоду?
– Достаточную, чтобы вложить деньги вместе с другом в местную компанию. А потом я пошел в армию. А после этого переехал в Москву.
– В Интернете об этом ничего нет.
– Я не афиширую эти факты, Жизель. – Он с нежностью посмотрел на нее.
– Почему ты ушел отсюда, Халед? Ведь твое сердце принадлежит этому месту.
– Я убил бы его, если бы остался.
– Отчима?
– Я уже был достаточно взрослым и при этом владел знаниями выслеживания, убийства и заметания следов. Он сам меня этому научил. Он был человеком без чести и совести, и все же он обучил меня нашим традициям и навыкам, как в армии учат собирать и разбирать винтовку. Именно поэтому он прожил чуть дольше, пока не умер от рака печени. Я всегда задаю себе один и тот же вопрос: а правильный ли я сделал выбор?
– Конечно правильный. – Джиджи смотрела на него полными слез глазами. – Ты был еще ребенком. Ты все сделал правильно.
– Я тебя не шокировал? – напряженно спросил он.
– Единственное, что меня удивляет в этой истории: как ты стал таким? Добрым, порядочным человеком.
Халед растерянно моргнул, словно ее слова не имели к нему никакого отношения.
– Я никогда не видел, как ты плачешь.
– Я плачу, только если есть над чем поплакать, – сказала она, вытирая слезы.