Арестованным отдыхать не дают: важно не дать врагу собраться с силами, выработать хитрую линию поведению. Их допрашивают сутками, сменяя друг друга, в ярком свете сделанных по спецзаказу трехсотваттных ламп.
– Как вы стали японским шпионом?
– Почему не разоружились перед партией?
– Что вам показалось смешным в этом антисоветском анекдоте?
Двадцать четыре часа в сутки. Вопросы не кончаются.
Поток арестованных тоже.
Начальство в Москве провозгласило чуть ли не военное положение – оказывается, в стране сотни тысяч врагов народа. Может быть, миллионы. Все областные и краевые комиссариаты внутренних дел получают квоты – столько-то и столько-то врагов народа надо выявить, столько-то – расстрелять. Большинство, конечно, отправляют в лагеря – для того чтобы осуществить великий замысел вождя по превращению отсталой страны в могучую мировую державу, нужна дармовая рабочая сила. Эти негодяи заслужили пожизненный рабский труд.
Черные «эмки» снуют по притихшему Ленинграду и каждую ночь привозят все больше и больше врагов. Иногда враги в дорогой одежде, иногда полураздетые, но всегда ошеломленные и перепуганные.
Как-то поздно вечером, проходя по подвальному коридору Влад слышит какие-то странные постукивания. Когда он подходит ближе, стук замолкает. Владу все равно, но Арону страшновато.
Откуда эти звуки? Опять кто-то стучит из гроба?
– Тюремное радио, – смеется Трушкин. – Они разработали свой код и перестукиваются. Делятся новостями.
– Ну да?
– Я пытался как-то пресечь это дело, а потом подумал – хрен с ними. Все равно за эти стены ничего не попадет, о чем они там сплетничают.
Арону полегчало. Все-таки люди стучат, а не покойники.
Он не устает удивляться скорости, с какой работает вся эта машина. Настоящий конвейер. Арестованных раздевают, обыскивают, заглядывают во все телесные отверстия и отправляют в подвал – перепуганных и дрожащих от холода. Здесь их встречает следователь – в полном обмундировании, суровый и недоступный. Владимир Николаевич Шевченко.
– Почему вы клеветали на партию?
– Почему вы занимались вредительством?
– Кто вас завербовал?
Голос садится, и его сменяет другой следователь.
А Трушкин не устает. Он, похоже, может допрашивать несколько суток без отдыха. Аля Влада Трушкин – образец.
– Почему вы присоединились к троцкистам?
– Почему вы намеревались втайне эмигрировать в капиталистическую страну?
– Почему вы не думаете о ваших детях?
Иногда устраивают очные ставки – те, кто уже «раскололся», изобличают бывших друзей, коллег и родственников.
Признание – царица доказательств.
Поэтому надо добиться признания любой ценой.