И этот город изменился. Рядом с гаванью выросли большие дома, сияющие вымытыми до блеска стеклами.
Пограничник в будке бегло глянул на их русские паспорта, улыбнулся и сказал: «Welcome!»
Они заказали места в маленькой гостинице на Нюторьет, Новой площади на Сёдермальме. На тумбочке в номере лежал толстенный телефонный каталог, и Арон быстро нашел адрес Вероники Клосс. Норр Меларстранд. Он посмотрел на карты в конце справочника. Судя по всему, богатый район – близко к центру и у самой воды.
– Завтра с самого утра и пойдем. С запасом, чтобы успеть на корабль, – сказала Мила.
Арону было очень не по себе. Как ни крути, он незаконный ребенок, выбллдок, вспомнила Мила меткое русское выражение и засмеялась. Сейчас к этому относятся по-другому, но от чувства собственной неполноценности избавиться не так-то легко.
Лень они провели прекрасно. Погуляли в тесных переулках Старого города, где он когда-то был со Свеном, сели на прогулочный катер и посмотрели острова архипелага, а потом просадили чуть не последние деньги в снобском ресторане «Берне», где, как выяснилось из многочисленных мемориальных дощечек, любил бывать Август Стриндберг.
Вечером у Милы опять начался натужный кашель, пошел в ход ингалятор, но выглядела она очень довольной.
– Все образуется, – сказала Мила.
Может, и образуется. Может, и образуется, если он бухнется в ноги Веронике Клосс.
На следующий день они пошли на Норр Меларстранд.
Это всего несколько кварталов от их гостиницы, но надо пройти пару мостов. Мила еще раз восхитилась ратушей.
Через полчаса они были на месте.
Широкий подъезд, обрамленный массивными дубовыми косяками. Он попробовал открыть дверь – заперто. Домофон с медными табличками у каждой кнопки. Арон поискал глазами – на одной из табличек выгравировано «КЛОСС».
Он нажал на кнопку.
– Слушаю.
Женский голос. У Арона забилось сердце.
– Вероника? Вероника Клосс?
– Да.
Он представился еще раз, точно так, как тогда, когда она бросила трубку, – Арон Фред. Объяснил – они приехали, потому что срочно нужна медицинская помощь. Покосился на Милу и сказал:
– Я ваш родной дядя. Сын Эдварда Клосса. И у меня есть доказательство. Его табакерка, которую он мне когда-то… подарил…
Арон сказал эти слова и удивился сам себе: это «подарил» вылетело без малейших угрызений совести.
– Минуточку.
Подъездный громкоговоритель долго молчал. Они терпеливо ждали.
Наконец на третьем этаже открылась форточка. Он поднял голову. Из форточки высунулась женская рука и выпустила белый конверт. Конверт полетел, порхая в воздухе, как осенний лист, и приземлился к его ногам.