Однажды майским вечерком, когда Агнес с особым пылом исполнила балладу: «Приди о май и снова фиалки расцветут», её поманил к столику пожилой господин, но денег не дал.
— Ты почему поешь так тоненько? — спросил он.
— Чтобы было звонче и жалостней, — Агнес спрятала обветренные, с красными «цыпками» руки под кружевной передник. В чепце трепетали розовые ленточки, бойкие черные глаза без особой пугливости разглядывали собеседника.
— Погрубее петь можешь?
— Еще бы! Я даже дядюшку Юргена изображаю, — улыбнулась большим ртом девочка. — Хотите покажу?
— Нет, дорогая, не здесь. Приходи ко мне завтра утром, можешь с братом или с мамой. — Господин протянул ей бумажку с адресом. — Мне почему-то кажется, что тебе не худо бы подучиться. Твои родители ведь не хотят, чтобы ты всю жизнь пела здесь?
— У меня нет родителей. Но учиться я и сама люблю, — быстро заверила Агнес. Она знала, что ученые люди всегда богаты. Во всяком случае, самыми состоятельными людьми из тех, кого знала девочка, был адвокат и какой-то «профессор», ходивший даже летом в пальто с меховым воротником.
К господину Фитцнеру — так звали пожилого господина, Агнес отправилась с Питером. Пареньку исполнилось всего четырнадцать, но он был на целую голову выше пятнадцатилетней Агнес и в праздничном костюме, доставшемся от деда, выглядел весьма солидно. Жил господин в богатом районе и дверь его квартиры с золотой табличкой «Профессор Карл Людвиг Пфицнер» отварила горничная.
— Ого! — обомлела Агнес на пороге большой сумрачной комнаты, заставленной шикарнейшими вещами. Тут можно было целый день ходить и все рассматривать! Шелковая ширма, расшитая сказочными цветами и домиками, бархатная скатерть на столе, множество рамочек с какими-то портретами и картинками на стенах, тяжелые, наверно парчовые шторы на огромном окне, а на камине — о, что за прелесть! Виноградная лоза из тяжелого золотистого металла и целая каменная гроздь — совсем как настоящие. Агнес приосанилась и подтолкнула вперед Питера. — Это мой брат. Он будет присматривать за мной.
— Отлично, — кивнул старик, одетый в шикарнейший бархатный пиджак с атласными стеганными лацканами. — Молодой человек присядет на диван, а юная леди встанет вот сюда.
Он сел за рояль, который Агнес заметила только сейчас и указал ей место рядом.
Фитцнер начал ударять по клавишам, Агнес старалась тянуть ноту, потом спела «серьезную песенку», оказавшуюся обработанной в шарманочном духе серенадой Шуберта. В восторг от вокальных данных девочки старик, очевидно, не пришел, но давать уроки взялся.