Я закатила глаза: о, даааа! Можно и не сплетничать: слово тут, слово там — и завтра вся долина будет знать о происшествии.
— Кроме того, — спокойно продолжил Геллан, — даже если кому-то захочется сунуть сюда нос, Жерель не доступна.
— Из-за этого? — я недоверчиво покосилась на кротовью насыпь вокруг золотого круга со зрачком.
— Из-за этого. Просто верь.
— Ну да… объяснять таким тупым, как я, — ниже вашего светлейшего достоинства. Ладно, проехали.
Я предупредительно подняла руку, хотя он и не собирался мне возражать. Вот сволочь.
— Короче. Я проголодалась — раз. Хочу нормальную одежду — два.
— У тебя в комнате…
— Не перебивай меня, — одёрнула я его светлейшее высочество, — мне нужна… мальчишечья одежда, типа вот этой, что на мне. Ваши дурацкие платья — курам на смех. Ну, ещё за завтраком томную барышню поизображать я согласна, но для моих целей я напрочь отказываюсь носить эту байду, которую вы платьями называете.
— А, по-моему, тебе идёт.
— А, по-моему, мне лучше знать, — продолжала я гнуть своё. — А ещё мне нужен осёл, навроде Иранниного — три.
— Зачем тебе осло?
— А ты в мозгах у меня поковыряйся — и не надо будет задавать дурацкие вопросы. Я не собираюсь торчать в твоей темнице — то есть замке. У меня дела есть. О ткачиках нужно позаботиться — и всё такое… И подумать, как зиму пережить, раз уж я тут застряла. Ты же не хочешь потерять долину, да, Геллан?
Ух! Это был удар ниже пояса. Так-то он молодцом, конечно, но губы на миг поджал, а я ж внимательная такая, особенно когда наблюдаю.
— Любой конь может быть твоим. Зачем тебе осло?
Решил меня переупрямить? Не выйдет.
— Для особо одарённых объясняю на пальцах: пока я на лошади научусь ездить — рак на горе свистнет, а осёл как раз — приемлемый вариант: ниже, удобнее, падать невысоко. А каждый раз дёргать тебя, чтоб в деревню смотаться, не вижу смысла. Не царское это дело — извозчиком работать.
Кажется я его достала. Он провёл ладонью по лицу: видать, переваривал.
— Какой рак… какая гора… Буду благодарен, если ты будешь говорить… проще, яснее.
— Я постараюсь, — великодушно пообещала я, вовсе не собираясь стараться.
Он понял. Вот тоска-то…
— Пошли завтракать. И… я постараюсь придумать что-нибудь с одеждой и ослом.
Он надавил голосом на слово «постараюсь». Так, что если бы я была чувствительнее, то захотела бы извиниться. Но ещё чего не хватало — извиняться за мысленное враньё.
— Но о том, чтобы ездить в деревню в одиночку, — даже не думай.
— Даже и не думаю, — легко согласилась я, зная, что это обещание — тупое. Мне бы только на осле удержаться да знать, что ушастое такси спокойно перевезёт меня по невидимой дороге, — а дальше меня никто не удержит.