— Что? Я кстати, недавно собаку завела…
— Это мой пес, — заявил Ричард.
— С чего вдруг? Он мне под колеса кинулся — я его спасала. А потом кормила.
— А я весь день лужи по квартире вытирал. И кашей кормил.
— Еще скажи, что ты ее варил, — фыркнула я.
— Варил, — надменно ответил ненаследный принц. — Даже вон — платок надел на всякий случай, чтобы волосы в еду не попали.
— Вы еще не поженились, а уже имущество делите, — рассмеялся император.
Теперь мы с Ричардом смотрели на него с негодованием.
Стук в дверь — принц Тигверд был вынужден посторониться, пропуская слуг со столиком на колесах. Румяные пирожки выглядели очень аппетитно.
— Что будешь пить? — спросил император у сына, когда посторонние вышли.
— Гномий, как обычно, — не задумываясь, ответил Ричард, усаживаясь с нами у камина. И тут же улыбнулся оттого, что хоть что-то вспомнил о своей жизни. Потом посмотрел на нас с императором — и улыбка погасла.
— Ну вот… — не могла не прокомментировать я. — Про алкоголь в своей жизни вспомнили. Можно сказать, что жизнь налаживается…
— А еще я не забыл про главную женщину в своей жизни…
Я тяжело вздохнула — налила себе бокал. Сама. Пополнее. Выпила.
— Ричард, — обратился к сыну император. — До покушения ты лучше всех умел читать людей. У тебя получалось даже лучше, чем у меня. Истинные чувства, эмоции, даже воспоминания. Воспоминания никто не может прочесть. Представители твоего рода по матери считывают прошлое. Не все, конечно. Но Милена могла. Она была очень сильной колдуньей. Видимо поэтому твои способности — сильнее и многогранней. Тебя невозможно было обмануть. От тебя ничего нельзя было утаить… Потом с тобой что-то случилось — ты не помнишь, а мы не знаем… Но ты эту способность утратил. А сейчас…? Мы перед тобой — попробуй нас прочитать. Я сниму свои блоки, чтобы ты точно знал — это все правда. Тебе с кого удобнее начать?
Принц Тигверд выпил то, что у него было в кубке — и уставился в огонь.
— Вероника… — произнес он мое имя, словно пробуя на вкус вино. — Злость. Боль. Почему тебя так раздражает, когда я сосредоточенно смотрю в пламя камина?
— Плохие воспоминания, — нахмурилась я.
Потянулась к бутылке, налила еще. Выпила. Может, отпустит?
— Кто я для тебя?
Я вспыхнула таким негодованием, что он вздрогнул.
— Сильные чувства. Я чувствую даже ненависть, но почему-то направленную не на меня, — прошептал он. Закрыла глаза. Потом почувствовала, что он гладит меня по щеке. — Ненавидишь себя за то, что все еще любишь, — посмотрел он мне в глаза — и в его взгляде плескалась нежность — бездонная как океан.