Феликс промокнул мне губы — и приказал:
— Мама, спи. На этот раз сон был без сновидений.
Еще одно пробуждение — рядом Ирвин.
— Как вы, миледи?
— Хорошо, — шелестю я.
— Замечательно. Тогда — давайте попробуем выпить глоток водички.
Я делаю этот самый вожделенный глоток — пытаюсь набрать воды в рот как можно больше.
Ирвин смеется:
— Не жадничайте!
Вода придает силы — и я спрашиваю:
— Ричард… военные?
— Все в порядке, — кивает Ирвин. — Только в столице волнения.
Я вздрогнула.
— Нет-нет. Это не бунт против императора, — поспешил успокоить меня целитель. — Просто редакцию «Имперского вестника» и типографию, что принадлежала этому печатному… органу… все-таки спалили.
— Они? — спросила я.
— Да. Это они напечатали статью о том, что по приказу императора Фредерика был казнен его старший сын, командующий Тигверд. По счастью, военные сначала явились сюда — поговорить с Джоном. Они убедились, что принц Тигверд жив — это их успокоило. Но, к сожалению, узнали также и то, что на вас было покушение. Так что… Спалили все, — Ирвин беспечно махнул рукой.
— Однополчане?
— Они как раз не успели. Ветераны присоединились к военным чуть позже, когда все уже пылало.
— И что теперь будет? — поинтересовалась я. — Император пожурит военных — пожал плечами целитель — Но не больше.
— А маги?
— Арестованы. Идут допросы.
— А Либревер? — Не знаю, миледи. По одной версии главный маг императорского двора, наследник рода самих Либреверов — сбежал. Если это так — скандал будет неслыханный. Ни одно поколение этой уважаемой фамилии были преданы императору и его семье… Позор. Но также говорят, что, возможно, Удо Либревера убили мятежники. Не знаю, не знаю… Но одно могу сказать — очень много пострадавших. А у меня, сами понимаете — много работы.
Он разрешил выпить мне еще глоточек воды. Распорядился, чтобы возле больной не сидели все кучей, велел выдавать мне чайную ложечку воды каждые полчаса, и ушел.
Со мной остался Паша. Потом его сменил Рэм. Мама. Феликс. А когда я открыла глаза в очередной раз — рядом был Ричард.
— Ника, — прошептал он.
— Привет, — тихо ответила я — надо же, голос появился…
— Прости меня…
Я смогла кивнуть — и тут поняла, что… прощаю. Не было изматывающего гнева. Не было тянущей боли в сердце. Не было мерзкой, вкрадчивой злобы в душе. Глупая гордость больше не прорастали по всему моему существу жгучей обидой — разрывая и сжигая остатки здравого смысла… Только радость от того, что мы живы, только счастье от того, что он рядом… А все остальное — оказывается — просто несущественно. Я с улыбкой посмотрела на Ричарда — и поразилась тому, каким бледным стало его лицо…