– Десять минут.
Маркович кивнул и попрощался с чиновником.
Он немного подождал, а потом сказал:
– Я чувствовал, что однажды наши пути пересекутся… Итак?
Харрисон от ненависти забыл слова, которые сотни раз повторял в уме.
– Вам все равно, верно? Вы забыли, какую боль причинили моей семье?
Голубые глаза Марковича стали ледяными.
– Я не убивал вашего отца, Грант. Он мог бы сделать то, что удалось вам – исправить ошибку и построить все заново. Но он был слаб.
Харрисон ощутил такую всепоглощающую ярость, что это испугало его самого.
– Вы не испытываете даже малейших угрызений совести?
Маркович пожал плечами:
– Мне жаль, что вы потеряли отца. Мне жаль, что он был болен. Но он сам решил заключить сделку.
– Он не знал, какую сделку заключал. Ваш поступок аморален. Это преступление.
– Вы забываете, что я тоже пострадал, Грант. Я потерял все. У меня был свой ад.
– Готовьтесь пройти через него снова.
– Что вы хотите сказать?
Харрисон подался вперед:
– Я скупил всех ваших поставщиков. Через офшоры, через подставных лиц, друзей. Как только я махну рукой, вы лишитесь всего. В производстве начнутся сбои, и наступит день, когда оно встанет.
Лицо Марковича посерело.
– Я могу обратиться к другим поставщикам.
– Попробуйте. Но боюсь, вы не сможете оплатить счета.
На лице Марковича был написан ужас. Харрисон встал.
– Желаю насладиться ужином.
Он прошел мимо портретов трех президентов, изменивших судьбу нации. Он оставил прошлое и двигался в будущее.
И недоумевал, почему не обрел покой.
Еще не было восьми, когда самолет компании доставил Харрисона в Нью-Йорк. Стоя на террасе с бокалом виски и глядя на ночной город, он наконец осознал, что Антон Маркович остался в прошлой жизни.
«Когда-нибудь ты поймешь, что из-за своего холодного сердца остался в этом огромном мире один. Но когда это произойдет, будет уже поздно».
Предсказание Кобурна, похоже, сбылось. Харрисон ощутил, что в его сердце вонзился нож. Почему брат и Фрэнки были уверены, что месть не принесет ему удовлетворения? Так ли уж хорошо он себя знает? Все эти годы месть владела всеми его помыслами. Теперь мысль о том, что Маркович не так уж и виноват в смерти отца, становилась все настойчивее.
Харрисон отпил виски. Да, он предпочитал обвинять в трагедии Марковича, а не болезнь.
Самое невероятное заключалось в том, что сейчас Харрисону причиняло боль не прошлое, которое он давно должен был бы оставить в прошлом, а Фрэнки. Монстр с холодным сердцем, каким считал его Кобурн, заставил женщину, которую любил, отвернуться от него.
То, что он любит ее, сердце Харрисона уже давно признало. Но заслужил ли он шанс на счастье? Сможет ли он сделать Фрэнки счастливой? Исцелится ли с ней его душа?