Сегодня в футбол играют девушки, но меня это совсем не смущает. Я не фанат футбола, и если уж приходится смотреть игру, то мне приятнее смотреть на женские ножки в шортах, чем на волосатые ноги мужиков. Но Старчеру нравится игра и царящее на поле напряжение. Его матери не верят в командные виды спорта и записали его на уроки тенниса. Я ничего не имею против тенниса, но если он унаследовал мои гены, то долго в теннисе не протянет. Мне всегда больше нравилось попадать. Подростком я играл в баскетбол и уже к первому перерыву набирал четыре фола. Фолов я всегда зарабатывал больше, чем очков. В детском американском футболе я играл полузащитником, потому что мне нравился контакт.
Примерно через час кто-то наконец забивает гол, но к тому времени мои мысли заняты делом Ренфроу, и игра никакого интереса уже не вызывает. Мы со Старчером вместе едим попкорн и болтаем о том о сем. Однако я так далек от его маленького мира, что с трудом поддерживаю разговор.
Отец из меня никудышный.
Постепенно в отношении к трагедии, произошедшей с семьей Ренфроу, начинает пробиваться здравый смысл. Под давлением со всех сторон, особенно стараниями моего приятеля из «Кроникл», Город никак не может определиться со своей позицией. Начальник полиции отказывается от комментариев, ссылаясь на то, что дело находится на рассмотрении в суде. Мэр избегает общения, явно стараясь сохранить дистанцию. Зато оживились и активизировались его враги — члены городского совета, которые пользуются любым случаем покрасоваться перед избирателями и хотели бы занять его место. Правда, их не так много, потому что проблемы с департаментом полиции не нужны никому.
К сожалению, в наши дни инакомыслие считается непатриотичным, а после теракта 11 сентября любая критика в адрес правоохранителей подавляется. Для политиков нет ничего хуже подозрения в недостаточной жесткости по отношению к преступности или терроризму.
Я сообщаю приятелю из газеты все сведения, которыми располагаю. Ссылаясь на неназванные источники, он разносит в пух и прах полицию, ее методы, провалы и попытки скрыть их от общественности. Пользуясь моими архивами, он публикует большую статью о непродуманных действиях полиции и чрезмерном применении ею силы.
Я много выступаю в прессе. Не буду кривить душой и говорить, что мне это не нравится, — на самом деле это наполняет мою жизнь смыслом.
Ответчики подают ходатайство судье Сэмсону и, по сути, просят его заткнуть рот «всем адвокатам, принимающим участие в рассмотрении гражданского иска». Судья Сэмсон отклоняет ходатайство, даже не посчитав нужным провести судебное слушание. Судья повергает защитников Города в настоящий ужас, и они в панике. Я не жалею патронов.