Его бледная кожа имела тот кремовый оттенок, который в зрелом возрасте сменяет юношескую желтизну. Высокие скулы, тонкий нос и верхняя губа, похожая на клюв, — он мог бы быть членом дипломатической миссии Восточной Европы.
И только выражение глаз вписывалось во все предвзятые представления Латимера о его внешности. Глубокого карего цвета, они на первый взгляд казались немного беспокойными, как будто он плохо видел или волновался. Однако напряжение отсутствовало, брови не двигались, и Латимер понял, что выражение беспокойства или близорукость — оптическая иллюзия, вызванная строением скул и тем, как посажены глаза. На самом деле лицо вошедшего было крайне невыразительным, бесстрастным, как у ящерицы.
На какой-то момент карие глаза остановились на Латимере. Но когда мистер Питерс закрыл за ним дверь, Димитриос повернул голову и заговорил по-французски с сильным акцентом:
— Представь меня своему другу. Мы раньше не встречались.
Латимер чуть не подпрыгнул. Лицо Димитриоса ничего не выражало, зато голос выдавал его с головой: грубый, резкий, раздражающий, он сводил на нет любую учтивость, скрытую в словах.
Говорил Димитриос приглушенно, и Латимеру пришло в голову, что этот человек прекрасно осознавал уродство своего голоса и пытался его скрыть. Но безуспешно. Этот звук был смертелен, подобно треску гремучей змеи.
— Мистер Смит, — произнес мистер Питерс. — За тобой кресло. Можешь сесть.
Димитриос будто не слышал.
— Месье Смит! Англичанин. Кажется, вы знали месье Виссера.
— Я видел Виссера.
— Об этом мы и хотели с тобой поговорить, Димитриос, — сказал мистер Питерс.
— Неужели? — Димитриос сел в свободное кресло. — Тогда начинайте, и побыстрее. У меня запланирована встреча. Не могу попусту тратить время.
Мистер Питерс грустно покачал головой:
— Димитриос, ты совсем не изменился. Такой же импульсивный, такой же грубый. После стольких лет ни слова приветствия, после всех несчастий, которые ты мне принес, ни слова сожаления. Знаешь, ты очень нехорошо поступил — сдал нас полиции. Мы же были твоими друзьями. Почему ты это сделал?
— А ты все так же любишь поболтать, — заметил Димитриос. — Так чего ты хочешь?
Мистер Питерс аккуратно присел на край кровати.
— Ну, если ты настоятельно просишь превратить эту встречу исключительно в деловые переговоры… Мы хотим денег.
Карие глаза мгновенно остановились на нем.
— Как и следовало ожидать. И что ты мне за это предложишь?
— Наше молчание, Димитриос. А оно дорого стоит.
— Правда? Насколько дорого?
— Как минимум миллион франков.
Димитриос откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.