Превеза улыбнулась:
— Если вы не спешите, есть вещи намного интереснее, чем Димитриос. К примеру, две занятные девочки, которые…
— У нас мало времени, мадам. Как-нибудь в другой раз. Может, вы позволите нам заплатить за напитки?
— Как пожелаете, месье, разговор с вами доставил мне несказанное удовольствие. Нет, не здесь, пожалуйста! У меня суеверие: никаких денег в моей комнате. Рассчитайтесь с официантом. Вы не против, если я не буду спускаться с вами вниз? Мне нужно кое-что уладить. Оревуар, месье. Оревуар, месье. До скорого.
Темные, с поволокой, глаза с любовью задержались на них. И с немалым удивлением Латимер обнаружил, что расставанием огорчен.
Счет принес сам управляющий, проворный и энергичный.
— Тысяча сто левов, месье.
— Сколько?!
— Эту цену вы обговорили с мадам, месье.
— Знаете, — заметил Марукакис, когда они ждали сдачу, — нельзя всецело осуждать Димитриоса. У него были и достоинства.
Димитриоса от лица «Евразийского кредитного треста» нанял Вазов, который хотел избавиться от Стамболийского. Интересно было бы узнать, как они его завербовали. Должно быть, результаты их удовлетворили, так как ему доверили схожую работу в Адрианополе. Там он, вероятно, и использовал имя Талата.
— Турецкая полиция этого не знала. Они слышали о нем только как о Димитриосе, — вставил Латимер. — Но вот чего я никак не могу понять: почему Вазов — ведь очевидно, что именно он навестил Превезу в 1924 году, — позволил ей рассказать полиции про письмо из Адрианополя.
— Могла быть только одна причина. Потому что Димитриоса там уже не было. — Марукакис подавил зевок. — Любопытный выдался вечерок.
Они стояли у отеля, в котором остановился Латимер. Ночной воздух был холоден.
— Я, наверное, пойду, — произнес Латимер.
— Вы уезжаете?
— Да. В Белград.
— Так, значит, Димитриос вас еще интересует?
— О да.
Латимер помедлил.
— Не могу выразить, насколько я вам признателен за помощь. Для вас эта затея оказалась непростительной тратой времени.
Марукакис рассмеялся, потом сконфуженно улыбнулся и объяснил:
— Я смеялся над собой: завидую вам, у вас есть Димитриос. Если в Белграде вы узнаете о нем что-либо новое, я бы хотел, чтобы вы мне написали. Напишете?
— Конечно, напишу.
Но Латимеру не суждено было попасть в Белград.
Он снова поблагодарил Марукакиса, и они пожали друг другу руки. Потом он пошел в отель. Его номер располагался на третьем этаже, и он с ключом в руке стал подниматься по лестнице. Ковры, устилавшие коридоры, поглощали звук шагов. Писатель вставил ключ в замочную скважину, повернул его и открыл дверь.