— И что сделали русские, когда приехала полиция?
— Так, ты начинаешь признавать, что это были русские, — хорошо.
— Что они сделали?
— Ты же знаешь, что бывает в таких случаях — проверка прав, страховки, тест на алкоголь.
— Но Толивер был без сознания.
— Мне позволили увезти его домой. Все были заняты с полицией, когда я уехал. Я сделал вид, что приехал одновременно с полицией. Никто из них не заподозрил, что я знаю, как все было на самом деле.
— Пей какао.
Знаю, вы подумаете, что я плохо обращался с Ферди, но я слишком давно знаю Фоксуэлла. Говорю вам, речь вполне могла идти об обычной дорожной аварии: два водителя, говорящие с сильным акцентом, ругались с пьяным Толивером, который чуть не убил их, выехав на красный свет.
— Я записал регистрационные номера и грузовика, и «хамбера». Ты не выяснишь, кому они принадлежат? И узнай, что полиция сделала с русскими.
— Сделаю, что смогу.
— Завтра?
— Хорошо.
— И, Патрик, ты должен помнить, что Толивер действительно работает на британскую Сикрет Сервис.
— А какая разница?
— Я имею в виду… не позволяй предрассудкам увести тебя в сторону.
— Послушай, Ферди. Толивер пьяница. Его выкинули с кабинетной работы, потому что он пьяница. В прошлом очень сурово обходились с пьяницами.
— Он по-прежнему член Парламента, — возразил Ферди.
— У него очень мало шансов быть переизбранным на следующих выборах. Но я хочу остановиться на том факте, что Толивер был членом коммунистической партии в сорок пятом и в сорок шестом годах. Его кандидатура никогда не будет рассматриваться для работы в спецслужбах, я уж не говорю о Сикрет Сервис.
— Откуда ты знаешь? Я имею в виду, что он был коммунистом.
Много лет назад я читал досье на Толивера, но не мог же я об этом сказать Ферди: «Это не секрет. Спроси любого».
Он улыбнулся:
— Толивер учился в Оксфорде на курс старше меня, в другом колледже, но наши дороги постоянно пересекались. Ему было тяжко. Отец едва помогал Толли. У нас у всех были машины, карманные деньги, а он, бедняжка, по вечерам выполнял всякую вшивую работу, чтобы свести концы с концами. Никогда не бывал на вечеринках. Беда была еще и в том, что он особо не блистал в учебе. Конечно, это не преступление быть средним, совсем не преступление, но вследствие этого он должен был сидеть за учебниками всегда и везде, когда не занимался мытьем посуды или какой-нибудь другой работой. Этого достаточно для кого угодно, чтобы присоединиться к коммунистам, разве не так?
— Ты разбиваешь мое сердце. А как насчет тех бедных ублюдков, которые даже не продвинулись дальше средней школы. Многие из них умнее Толивера и более здравомыслящие.