Уподобясь известной леди в ирландской песне, размышляли мы о «деяньях давно уже минувших»,[86] и медлительность, с которой мы ехали, или, вернее, ползли, по военной дороге, генералом Уэйдом проложенной, не вызывала в нас раздражения. Дорога эта никогда — или почти никогда — не соблаговолит обойти подъем или спуск, как бы крут он ни был, а идет прямиком вверх и вниз по холмам, с тем безразличием к высотам и низинам, обрывам и ровным местам, которым были отмечены дороги, построенные римлянами. Несмотря на это, выдающиеся достоинства великих сооружений, — а военные дороги Горной Шотландии, несомненно, относятся к числу таковых — вполне заслуживали хвалы, возданной им поэтом, который, то ли потому, что он попал к нам из соседнего королевства и изъяснялся на родном своем языке, то ли потому, что полагал, будто те, к кому он обращается, по национальному складу своему притязают на дар провидения, — сочинил знаменитое двустишие:
Когда б ты мог сей край увидеть до того,
Как Уэйд сюда пришел — ты б подвиг чтил его!
Действительно, что может быть чудеснее зрелища этих диких, пустынных мест, по всем направлениям прорезанных и пересеченных широкими, открывающими доступ внутрь страны дорогами, отлично построенными и неизмеримо превосходящими все то, чего страна могла в течение многих веков добиваться для мирных торговых сношений. Так следы войны иной раз успешно служат мирным целям. Победы Наполеона ни к чему не привели, но его дорога через Симплон надолго останется связующим звеном между мирными народами, стремящимися использовать для торговых и дружественных сношений это исполинское сооружение, созданное честолюбием в целях нашествия на другие страны.
Двигаясь все так же медленно, мы обогнули склон Бен-Крухана и, следуя вдоль быстрого, пенистого течения Оу, оставили далеко за собой величавую гладь озера, в котором берет начало этот бурный поток. На вершинах и в расселинах скал, отвесно вздымавшихся справа от нашего пути, кое-где еще виднелись жалкие остатки лесов, некогда сплошь покрывавших их, но, по словам Мак-Лиша, в более позднее время вырубленных, чтобы обеспечить топливом чугунолитейные заводы в Буноу. Узнав об этом, мы стали внимательно приглядываться к раскидистому дубу, высившемуся слева от нас, ближе к реке. То было дерево необычайной мощи и красоты, и стояло оно посредине небольшой, всего в несколько рудов, площадки, со всех сторон окруженной скатившимися с окрестных вершин обломками каменных глыб. Романтичность пейзажа подчеркивалась тем, что это ровное место было расположено у самого подножия мрачной отвесной скалы, вышиной около шестидесяти футов, с которой низвергался горный поток; струи его дробились и рассыпались белой пеной и мириадами брызг, но внизу он с трудом, точно разбитый в бою военачальник, вновь собирал свои рассеянные войска и, как будто смиренный своим падением, бесшумно пролагал себе путь сквозь вереск, чтобы потом слить свои воды с волнами Оу.