«Следует признать, — замечает Митрополит Анастасий, — что все политические и религиозные выпады Пушкина были скорее случайной вспышкой озлобленного ума или просто легкомысленной игрой воображения юного поэта, чем его внутренним сознательным убеждением: они скользили по поверхности его души и никогда не имели характера ожесточенного богоборчества».
«Православное мировоззрение Пушкина создало и его определенное практическое отношение к Церкви. Если о нем нельзя сказать, что он жил в Церкви (как выразился Самарин о Хомякове), то во всяком случае он свято исполнял все, что предписывал русскому человеку наш старый, благочестивый домашний и общественный быт».
Ни убежденным масоном, ни революционером, ни атеистом Пушкин не становится. Очень скоро, уже во время пребывания в Кишиневе, у него наступает отрезвление. Начавшийся было развиваться политический радикализм быстро гаснет после встречи с греческими революционерами. Увидев рыцарей греческой свободы, Пушкин пишет А. Раевскому: «Меня возмущает вид этих подлецов, облеченных священным званием защитников свободы.
Он увидел в «новых Леонидах» сброд трусливых, невежественных, бесчестных людей.
«…Я не варвар и не апостол Корана, дело Греции меня живо интересует, но именно поэтому меня возмущает вид подлецов, облеченных священным званием защитников свободы».
От уроков атеизма Пушкин переходит к изучению Библии. Он ее не читает, а изучает, и она покоряет его навсегда. «Пушкин, — пишет Митрополит Анастасий, — по своему внутреннему духовному существу был глубоко нравственный человек, что отразилось и на его творчестве.
Быть может он был даже самым нравственным из наших писателей, как выразился о нем один исследователь. Он ясно сознавал и чувствовал грани, отделяющие добро от зла, противопоставляя их одно другому.
Почти все его герои носят ярко выраженный нравственный характер: в лице их он возвышает добродетель и клеймит порок и страсть».
Жуковский заговорил однажды о психологии атеистов, заметив, что между ними «много фанатиков». Пушкин, по словам Смирновой прибавил насмешливым тоном: «Я часто задаюсь вопросом, чего они кипятятся, говоря о Боге? Они яростно воюют против Него и в то же время не верят в Него. Мне кажется, что они даром теряют силы, направляя удары против того, что по их же мнению не существует».
Доказательства о религиозности Пушкина как будто бы опровергаются «написанной им «Гаврилиадой». На самом деле авторство Пушкина в данном случае сомнительно. Пушкин трижды отказывался во время следствия о том, что автор «Гаврилиады» он. Во время третьего допроса, как сообщается в протоколе Комиссии от 7 октября 1828 года: