Всемогущий Аллах укрепил руку бия Торнмтая, заострил взор его ясных глаз, направил стрелу, пущенную булгарским героем, и та стрела уязвила юное и горячее сердце Изяслава. Этот выстрел спас город.
Урусы тотчас отступили, поспешно унося тело умирающего предводителя.
И только один молодой воин, совсем еще мальчишка, продолжал карабкаться по лестнице. Он кричал какие-то непонятные слова и грозил защитникам города коротким мечом. Несколько воинов натянули луки, но бий Торымтай приказал не стрелять. Его позабавила и даже как-то умилила безрассудная храбрость молодого уруса, который казался муравьем, угрожавшим могучему быку.
Храбрец, тяжело дыша, взобрался на стену, выпрямился во весь рост, утер лоб рукавом белой рубахи. Булгары насмешливо смотрели на него, и это добавило ярости. Размахнувшись мечом, он с криком бросился на врагов своих. Один из стоявших сбоку воинов резко сунул вперед копье, и урус, споткнувшись о длинное древко, кубарем покатился по помосту. Булгары беззлобно захохотали. Предштурмовое напряжение отпускало души, вид отступающих врагов улучшал настроение, и защитники города не-прочь были поиграть с чужим глупым мышонком.
Из-за ворота белой рубахи выбился туго связанный маленький узелок.
Колечко любимой, подумал бий Торымтай, вместе с прядью ее волос:
А урус вскочил на ноги и бешено бросился на стоявшего ближе всех высокого и могучего воина. Тот, дурашливо запищав, в притворном ужасе закрыл лицо рукой, но в последнее неуловимое мгновенье: ловко увернулся от сверкнувшего в воздухе лезвия. Вложенная в удар сила развернула уруса, и булгарский великан с хохотом толкнул его сапогом в зад. Толчок был таким мощным, что юноша, едва коснувшись помоста, врезался животом в стену и перевалился через нее. Худые: его ноги взметнулись вверх, меч выпал из руки, и хозяин его мог бы отправиться следом, но несколько булгар проворно подскочили к стене и на лету подхватили забавного храбреца. С хохотом и улюлюканьем брыкающийся парень был вытащен обратно. Подошел бий Торымтай, рванул узелок, висевший на груди уруса. Веревочка, щелкнув, порвалась, и на помост просыпалась струйка желто-голубой пыли.
Целебное снадобье, подумал бий Торымтай, или приворотное зелье. А урусский юноша разом обмяк и начал медленно опускаться на колени.
Воины отпустили его руки и расступились в стороны.
Конец всех подвигов, разочарованно подумал бий Торымтай, сейчас начнет молить о пощаде. Но урус, казалось, забыл об окружавших его врагах. Он бережно погладил ладонью желто-голубую кучку, слезы хлынули из глаз, он склонился и начал целовать смоченную горячей влагой пыль. В наступившей тишине слышался его прерывистый шепот.