И тут же тетушка Летиция обняла Мередит с таким энтузиазмом, что едва не вдавила ей ребра до самого позвоночника.
Да что же, бога ради, с ними внезапно произошло?
– Тетушка, – шепнула она тайком, обнимая Летицию, – фаэтон очень старый, но я уверена, что он вполне безопасен. Вам не стоит тревожиться за мою жизнь.
Тетушка Летиция отстранилась, улыбаясь Мередит:
– Ох, глупая ты гусыня. Неужели ты не понимаешь, что мистер Чиллтон собирается…
Тетушка Виола вклинилась между ней и сестрой, намеренно не давая той закончить фразу, и набросила на плечи Мередит собственную кружевную косынку.
– Милое дитя, пусть иногда мы и кажемся парочкой куриц-наседок, но сегодня не будем ворчать, поскольку ты будешь с мистером Чиллтоном, самым ответственным и уравновешенным мужчиной во всей Англии.
О да, она будет с ним. И у ее тетушек не будет причин волноваться, поскольку совершенно ничего интересного или хотя бы немного опасного не происходит рядом с мистером Чиллтоном. Никогда.
И, честно говоря, именно это ей в нем больше всего нравилось.
* * *
По настоянию Первого Александр начал одеваться в два часа пополудни, хотя и полутора часов казалось недостаточно для выбора одежды к такому жизненно важному случаю. В конце концов, все его финансовое будущее может зависеть от этой встречи в Гайд-парке. Однако камердинер знал свое дело, а потому Алексу пришлось во всем ему довериться.
– Я должен выглядеть броско, Первый, но при этом не так, словно я приложил к этому некое усилие.
– Беспечная красота, милорд? – спросил мистер Херберт из-за открытой двери гардероба.
– Именно. – Александр снял халат и бросил его на постель. В отражении напольного зеркала мелькнула темная чернильная цепь, оплетающая его мускулистое плечо. Он хлопнул ладонью по кельтской татуировке и поморщился: – И плотную батистовую рубашку.
Мистер Херберт выглянул из-за двери гардероба, осознал, что беспокоит его нанимателя, и сам хлопнул ладонью по чернильному кельтскому кольцу, навсегда впечатанному в его собственную руку.
Хлопок по кольцу был аналогом тайного рукопожатия, обещанием единства с кланом Ламонт. Шотландский дед Александра сам нанес татуировку на руку внука, когда тому было четырнадцать лет – при обряде инициации Ламонтов. Ничто и никогда не давало ему большего чувства связи со своими дикими шотландскими корнями – и ничто не давало большего чувства гордости. Однако сегодня он хотел показаться мисс Мерриуэзер не гордым шотландским воином, а утонченным лондонским джентльменом.
– Верно, милорд. Я знаю, что вам нужно.
И он действительно знал. Час спустя Александр был одет, его шейный платок был повязан самым модным – и при этом дерзко ослабленным – узлом Trone d'amour, а каждый волосок в прическе был уложен.