— Даже число назначил, — Данилов встал, — планировать легко, а...
— Что я, не знаю, Иван Александрович? Прошу очень, выйди ты на него быстрее, сделай все, чтобы подготовить войсковую операцию, понял?.. Ведь тебя из Москвы нам в помощь прислали. Так ты уж того, помоги, брат, а?
— Я-то понял.
— Ну раз так, помни, — голос у начальника стал жестким, — за кровь людей мы с тобой в ответе. С нас спросят, с милиции.
Данилов вышел из кабинета начальника областного УНКВД. Задумчиво постоял в приемной.
Дежурный адъютант посмотрел на полковника из Москвы. Полковник улыбнулся.
— Что-нибудь надо, товарищ полковник? — спросил с недоумением адъютант.
— Что? Ах да, — Данилов провел ладонью по лицу, — у тебя вода горячая есть?
— Так точно, в титане.
— Организуй, пусть принесут ко мне в кабинет. Побриться надо.
— Слушаюсь, — ничего не понимая, ответил адъютант, а про себя подумал, что полковник, видимо, немного не в себе. Видать, выпил втихую.
Данилов брился, насвистывая какой-то бойкий мотивчик. Черт его знает, когда он слышал эту песенку про дочь камергера. Видимо, в двадцать первом в Одессе, когда брали они остатки знаменитой банды Мишки Япончика. С самим Мишкой, некоронованным королем Молдаванки, было покончено еще в двадцатом, а дружки его очень мешали нормальной жизни. Вот тогда и полазил Данилов по одесским забегаловкам.
В дверь постучали. Данилов отложил бритву.
— Да! — крикнул он.
На пороге появился капитан Токмаков.
— У меня все готово.
— Молодец. Сейчас едем. Только вот лицо умою.
Через несколько минут свежий, подтянутый, чуть пахнущий одеколоном, Данилов вошел в комнату своей группы. Все спали, только Сергей Белов, загородив свет лампы газетой, писал бесконечное письмо Марине.
— Ей? — спросил Данилов, добро усмехнувшись.
— Так точно.
— Поднимай людей, Сережа. Едем.
— Куда?
— Крука ловить.
— Объявился? — обрадованно спросил Белов.
— Вроде.
Все это время его не покидало ощущение странной приподнятости. Даже ночная дорога, по которой с трудом пробиралась машина, не могла испортить его настроения. Сначала они ехали по шоссе, вернее, по тому, что осталось от него. Война разбила полотно, и машины шли медленно, как слепые. Прорези маскировочных колпаков, надетых на фары, высвечивали совсем узкую полосу перед самым радиатором машины. Шофер, нещадно ругаясь, вел «виллис» предельно осторожно. Но все равно они несколько раз проваливались в ямы, и Данилов больно стукнулся головой о металлический кронштейн брезентовой крыши.
Несколько часов их трясло и мотало, и наконец к рассвету они свернули на размытый проселок. Ревели двигатели, машины не ехали, а скользили по грязи. Дважды все вылезали и толкали «виллисы». Но все равно Данилов был доволен. Наконец-то появилась чуть заметная ниточка. Она приведет его к Круку.