Никогда жизни я не слышала ничего более трогательного. Мне хотелось расспросить Томаса, остаются ли слоны из заповедника у тел тех, кого считали своей семьей. Хотелось узнать, является ли поведение Ванды аномальным или это норма.
– Можно я вам кое-что покажу?
Приняв решение прямо на месте, я поехала в объезд, пока мы не прибыли к телу Ммаабо. Я знала, что у Гранта случится приступ, если он узнает, что я возила посетителя к трупу слона; одна из причин, по которой мы сообщаем егерям о смерти слонов, – чтобы они не возили туристов к разлагающейся туше. Падальщики уже растерзали тушу, вокруг скелета кружили тучи мух. Тем не менее Оналенна и еще три слонихи стояли неподалеку.
– Это Ммаабо, – сказала я. – Она была матриархом стада, которое насчитывало двадцать голов. Вчера она умерла.
– А кто это вдалеке?
– Ее дочь и кое-кто из стада. Они скорбят, – решительно заявила я. – Даже если я никогда не смогу этого доказать.
– Вы можете измерить их скорбь, – задумчиво произнес Томас. – Существуют исследования, посвященные бабуинам Ботсваны, когда измеряют уровень стресса. Я знаю, что анализ образцов экскрементов показал увеличение уровня глюкокортикоидного гормона, маркера стресса, после того, как одного из бабуинов племени убил хищник – и эти маркеры наиболее четко выражены у тех бабуинов, которых с погибшим связывали социальные узы. Следовательно, если взять образцы фекалий слонов – что, похоже, дело для вас привычное – и с помощью статистики показать увеличение в кортизоне…
– …возможно, у слонов происходят такие же процессы, как у людей, – начинает освобождаться окситоцин, – заканчиваю я. – В этом, вероятно, и кроется биологическая причина того, почему слоны после смерти кого-то из стада ищут утешения друг у друга. Научное объяснение скорби. – Я восхищенно смотрела на него. – Никогда не думала, что встречу человека, который был бы увлечен слонами так же, как я.
– Все всегда случается впервые, – пробормотал Томас.
– Вы не просто владелец заповедника.
Он смутился.
– Диплом я защищал по нейробиологии.
– Я тоже, – призналась я.
Мы смотрели друг другу в глаза. Я заметила, что у Томаса они зеленые и вокруг зрачков оранжевый ободок. Когда он улыбнулся, меня словно парализовало – как будто я оказалась в тюрьме собственного тела.
Нас прервал трубный звук.
– Ага, – произнесла я, с трудом отрывая взгляд, – как часы.
– Что это?
– Сейчас увидите. – Я тронулась на первой передаче и направила машину по крутому склону. – Когда приближаешься к диким слонам, – объяснила я негромко, – делай не так, как делал бы твой злейший враг, подбираясь к тебе. Будет приятно, если он подкрадется сзади? Или вклинится между тобой и ребенком?