Когда мы входим, дежурная медсестра смотрит прямо на Серенити – оно и понятно, мы ведь похожи на семью, пусть и дисфункциональную[23].
– Я могу вам помочь?
– Просто пришла повидать отца, – отвечаю я.
– К Томасу Меткафу, – добавляет Серенити.
Я знакома здесь с несколькими сестрами, но эту никогда раньше не видела, поэтому она меня и не узнаёт. Она кладет на стойку форму, чтобы я записалась, но я не успеваю этого сделать – слышу в коридоре крик отца.
– Папа! – окликаю я.
Медсестра со скучающим видом смотрит по сторонам.
– Фамилия, – говорит она.
– Запишите нас, встретимся в сто двадцать четвертой палате! – кричу я Серенити и бегу по коридору. Чувствую, как за мной несется Верджил.
– Серенити Джонс.
Я слышу, как она представляется, и рывком открываю дверь к папе в палату.
Он пытается вырваться из рук двух крепких санитаров.
– Ради бога, отпустите меня! – кричит он и тут замечает меня. – Элис! Скажи им, кто я.
В углу лежит сломанное радио. Такое впечатление, что его швырнули из противоположного конца палаты – шестерни и транзисторы рассыпались по полу, как будто вскрыли робота. Мусорное ведро перевернуто, валяются смятые бумажные стаканчики, куски липкой ленты и апельсиновая кожура. В руке отец держит коробку из-под хлопьев. Он вцепился в нее, как в жизненно важный орган.
Верджил, не отрываясь, смотрит на отца. Могу представить, что он видит: человека с растрепанными снежно-белыми волосами, совершенно забывшего правила личной гигиены, костлявого, агрессивного, безумного.
– Он думает, что ты Элис, – шепчет себе под нос Верджил.
– Томас! – Я делаю шаг вперед, пытаясь успокоить отца. – Уверена, джентльмены тебя отпустят, если ты успокоишься.
– Как я могу успокоиться, если они хотят украсть мое исследование?
Серенити входит в палату и останавливается как вкопанная.
– Что здесь происходит?
Белобрысый санитар с короткой стрижкой поднимает голову.
– Он немного перевозбудился, когда мы попытались выбросить пустую коробку из-под хлопьев.
– Если перестанешь вырываться, Томас, я уверена, они оставят… твое исследование, – уверяю я.
К моему удивлению, отец сразу же обмякает. Санитары его отпускают, и он садится на стул, прижимая эту глупую коробку к груди.
– Со мной все в порядке, – бормочет он.
– Чокнутый с хлопьями, – шепчет Верджил.
Серенити бросает на него сердитый взгляд.
– Спасибо большое, – многозначительно говорит она санитарам, которые собирают разбросанный по полу мусор.
– Без проблем, мадам, – отвечает один, а второй хлопает моего отца по плечу.
– Полегче, братишка, – советует он.
Отец дожидается, пока они уйдут, потом встает и хватает меня за руку.