Гидеон пнул тюк, и между нами взметнулось облачко пыли. Он впервые с тех пор, как я подошла, поднял на меня глаза. Они были такие красные и опухшие, что, казалось, внутри лопнули сосуды. Я решила, что его мучает стыд.
Я потянулась к Гидеону, но он уклонился, мои пальцы лишь коснулись его. Потом он повернулся ко мне спиной и подхватил второй тюк сена.
Я, жмурясь от солнца, вернулась в сарай. К моему изумлению на том месте, где минуту назад была я, уже стояла Невви и ложкой накладывала в подготовленные мною яблоки арахисовое масло.
Ни я, ни Томас не ожидали, что Невви так быстро вернется. В конце концов, она только что потеряла ребенка.
– Невви… ты… вернулась?
Она продолжала работать, не глядя на меня.
– А где мне еще быть?
А через несколько дней я потеряла свою дочь.
Мы сидели в домике, Дженна плакала, потому что не хотела спать. В последнее время она стала бояться засыпать. Сон Дженна стала называть «Время уходить». Она была уверена, что если закроет глаза, а потом откроет, то меня рядом не окажется. И что бы я ни говорила, как ни убеждала ее в обратном, она рыдала и старалась справиться с усталостью, пока сон не одолевал ее.
Я пыталась петь ей, баюкать. Складывала из долларовых банкнот слоников, которые обычно отвлекали малышку, и она переставала плакать. Наконец Дженна засыпала в позе, ставшей в эти дни для нее привычной – когда я прижималась к ней всем телом, словно раковина улитки, такой импровизированный защитный домик. Я только-только встала, когда в дверь постучал Гидеон. Ему нужно было помочь поставить забор из проволоки под напряжением, чтобы иметь возможность пройтись грейдером по участкам африканского загона. Слонихи любили рыть землю в поисках свежей воды, и эти ямы были опасны как для самих слонов, так и для нас и нашего транспорта: можно было упасть туда, удариться головой или сломать ось у автомобиля.
Поставить такой забор в загоне с африканскими слонами можно только вдвоем – один будет натягивать проволоку, второй отгонять животных от вездехода. Мне не хотелось идти с Гидеоном по двум причинам. Во-первых, я не хотела, чтобы Дженна проснулась и сбылся самый ужасный ее страх – что я на самом деле ушла. Кроме того, я не знала, каковы сейчас наши с Гидеоном отношения.
– Томаса попроси, – предложила я.
– Он уехал в город, – ответил Гидеон. – А Невви моет Сире хобот.
Я посмотрела на дочь, крепко спящую на диване. Я могла бы разбудить малышку и взять с собой, но ее так долго пришлось убаюкивать… Да и Томас, если узнает, будет, как всегда, в бешенстве. Проще уделить Гидеону двадцать минут и вернуться до того, как Дженна проснется.