– Ой, я не… – возражает Серенити, а Дженна отвечает:
– Не совсем.
– Если честно, – объясняю я, – мы пока еще не нашли мать Дженны. Серенити просто помогает мне в этом деле. Она… экстрасенс.
Таллула тут же поворачивается к Серенити.
– Была у меня тетя… Всю жизнь твердила, что отдаст мне серьги с бриллиантами. Но она умерла, не оставив завещания, и представляете, эти серьги как в воду канули. Хотелось бы знать, которая из моих подлых сестричек их прикарманила.
– Я вам сообщу, если что-то узнаю, – бормочет Серенити.
Я поднимаю бумажный пакет, который принес с собой.
– Лулу, окажи мне еще одну услугу.
Она приподнимает бровь.
– Ты еще за предыдущую не расплатился.
Я улыбаюсь, на щеках появляются ямочки.
– Обещаю. Как только распутаю это дело.
– Ты предлагаешь мне взятку, чтобы я занялась твоим анализом без очереди?
– Все зависит от обстоятельств, – флиртую я. – Ты любишь взятки?
– Тебе известно, что я люблю… – выдыхает Таллула.
Мне не сразу удается от нее освободиться и вытряхнуть содержимое пакета на стерильный стол.
– Я бы хотел, чтобы ты взглянула вот на это.
Рубашка грязная, порванная, почти черная.
Таллула достает из ящика ватную палочку, увлажняет ее и трет о рубашку. Ватный кончик становится розовато-коричневым.
– Рубашке уже десять лет, – говорю я. – Не знаю, насколько она пригодна. Но я надеюсь, черт побери, ты сможешь сказать, совпадает ли этот образец с образцом ДНК, который ты взяла у Дженны. – Из кармана я достаю конверт с фрагментом ногтя. – И с этим тоже. Если интуиция меня не подводит, один совпадет, другой нет.
Дженна стоит по другую сторону железного стола. Одной рукой она мнет край рубашки, пальцы другой прижаты к сонной артерии – считает пульс.
– Меня сейчас вырвет, – бормочет она и выскакивает из комнаты.
– Я тоже пойду, – говорит Серенити.
– Нет, – останавливаю я. – Давай я.
Застаю Дженну у кирпичной стены за зданием лаборатории, где однажды мы смеялись над собой. Только сейчас она сдерживает рвотные позывы. Волосы упали ей на лицо, щеки горят. Я обнимаю ее за талию.
Она вытирает рот рукавом.
– Вы когда-нибудь болели гриппом, когда вам было тринадцать?
– Да, наверное.
– Я тоже. Не ходила в школу. Но бабушке нужно было ходить на работу. Поэтому некому было убрать волосы с моего лица, подать полотенце или имбирное ситро. – Она смотрит на меня. – Неплохо было бы поболеть в окружении родных, понимаете? Но моя мама, скорее всего, мертва, и убил ее мой отец.
Она съезжает по стене, я присаживаюсь рядом.
– Точно я пока не знаю, – признаюсь я.
Дженна поворачивается ко мне.
– Что вы хотите сказать?