Наступило утро. Я в последний раз уступил место отцу Борису. В проеме видно было небо, оно было ясным, без единого облачка. Я думал о том, что нахожусь в странной ситуации; от свободы меня отделяют какие-то метры, но преодолеть я их не в состоянии. Я продолжал, не отрываясь, смотреть на висящее над головой голубое полотно. Существует большая вероятность, что сегодня я вижу его в последний раз. Так что стоит налюбоваться им что называется под завязку, дабы унести память о нем в запредельный мир. Не исключено, что эта картина — самая прекрасная, что мне удалось увидеть за всю моя жизнь.
Впервые за утро появилась физиономия нашего стража. Его взгляд нашел меня.
— Скоро за тебя возьмутся, — радостно сообщил он. — Говорят ты важный шпион, знаешь очень много ценных сведений. А Арсен умеет развязывать языки.
В этом у меня не было сомнений. Значит, ждать остается совсем недолго. Может, стоит принять причастие, покаяться в грехах. Наверное, не случайно в мои последний час тут оказался священник. А в сущности, какая разница: отпустят мне грехи или не отпустят, все равно совсем скоро мое обезображенное тело будет валяться в грязи. Ну а что произойдет с моей душой на том свете, посмотрим. Будем считать это путешествием в другую страну, только бестелесное.
Я вдруг заметил, что на меня смотрит отец Борис. Я понял, что он не спал и слышал слова веселого охранника.
— Вам чем-нибудь помочь? — спросил он.
— Да, помогите отсюда бежать. — Я снова почувствовал раздражение по отношению к этому человеку; стоишь на пороге страшной мучений и смерти, а к тебе обращаются со словами увещевания. Что еще может он мне предложить?
— Вы знаете, это совершить не в моей власти. Но перед смертью у человека иногда возникает большая потребность облегчить душу. Это ее очень укрепляет, придает духу дополнительную стойкость. Поверьте мне, я это знаю из собственного опыта.
— К черту вас с вашей душой! — взорвался я. — Я не хочу облегчать душу, я не хочу подыхать. А хочу жить. И больше меня ничего не волнует. Я много раз мог быть убитым в бою, но так как предстоит мне быть убитым сейчас, я не желаю. Они разделают меня словно тушу животного.
Священник глубоко вздохнул.
— Ни вы, ни я не можем изменить внешние обстоятельства жизни, они целиком в их руках. Но то, что внутри нас, принадлежит полностью нам. А этот мир гораздо больше, чем тот, в котором мы временно оказались. И нам остается лишь надеяться. «Истинного говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царство Божие».