Фотограф зафиксировал на пленке. положение трупа. Шнур перерезали, и тело Джека положили на мраморный пол балкона. Собственно, это был даже не балкон, а довольно большая площадка с бассейном в. центре. Специальная раздвижная крыша позволяла укрывать площадку от непогоды.
— Что скажете? Самоубийство? — спросил Турецкий.
— Вряд ли. Смотрите: здесь и здесь ссадины, на лице тоже… Да и странгуляционная борозда, — эксперт показал на след под петлей, — уж очень бледная. Нехарактерно для такого материала. Это ведь шнур.
— Ну и что, если он умер быстро, от паралича сердца, например, то и след будет бледным, — возразил Турецкий.
— Либо его засунули в петлю уже мертвым. — Эксперт настаивал на своем. — Вскрытие покажет.
— Все же лучше бы он сам повесился и письмо подробное оставил. — Турецкий взглянул на тело Джека. — А ты как думаешь, Гордеев, сам или убили.
— Убили. У меня нет сомнений, — ответил Юрий Петрович.
— Правда? — Турецкий внимательно посмотрел Гордееву прямо в глаза. — Значит, имеешь соображения по этому поводу?
— Имею, — вздохнул Гордеев.
— Поделишься?
— А как же. А вот насчет заказника — это надо подумать.
— И есть какие-нибудь мысли?
— Да бродят вроде.
— Ну тогда давай рассказывай, как ты труп нашел и зачем ты его искал.
— Это долгая история.
— А мне спешить некуда. Пока криминалисты закончат, пока Кожевников составит протокол, пока приедет труповозка, ты мне все в подробностях и расскажешь.
— Но только учти, без протокола.
— Ага, только диктофон включу.
Гордеев и Турецкий подошли к краю площадки и облокотились о перила. Ветер гнал по небу не то тучи, не то темные облака. Лучи заходящего солнца прорывались на землю, и от этого панорама Москвы принимала фантастический облик.
— Все началось с того, что я случайно встретил на Дмитровском шоссе женщину.
— Начало обнадеживающее, — улыбнулся Турецкий.
— Это была мать хакера Вадима Лучинина. Я решил его защищать, и это дело показалось мне чрезвычайно легким…
— М-да, — протянул Александр Борисович, когда Гордеев рассказал ему все подробности, — значит, клад, говоришь?
Адвокат развел руками:
— Выходит, клад.
— Бред какой-то… Ты хочешь сказать, что весь этот сыр-бор из-за какого-то клада?
— Так выходит, Александр Борисович. Сам Лучинин так и сказал. Никто ведь его за язык не тянул…
— Гиблое дело… — заключил Турецкий, подумав.
— Почему?
— Да потому что клад — вещь мало поддающаяся логическому анализу.
— То есть?
— Понимаешь, Юра, он ведь может находиться где угодно. Куда его запрятал владелец? И почему он его запрятал? Что именно в нем находится? Это знает только владелец. Кстати, а кто этот самый владелец? Тоже неизвестно… Вот и ищи ветра в поле.