— А вот с этим как раз неувязочка выходит. Вот смотри: на Каштанову напали двое, опять предположительно кавказцы, о чем Каштанова рассказала следователю, но в протоколе об этом ни слова. Как ты считаешь, мог следователь об этом забыть вдруг или посчитать, что к делу это совсем не относится?
— Ну если он не идиот и не куплен, то не мог.
— Вот то-то и оно. Возможно, мы имеем дело с клиническим идиотом, но в материалах следствия я показаний потерпевшей об этом не нашел. И с телом тоже странная вещь получается. Рубца на шее разве что слепой не заметит, не то что опытный патологоанатом — а заключение: кровоизлияние. Выходит, что и в больнице, и в прокуратуре мутят что-то. И главное — материалы, по которым Каштанова работала над своей диссертацией, запросила прокуратура.
— Городская?
— Да.
— А расследует дело тоже она… — почесал затылок Грязнов. — Как, говоришь, следователя зовут?
— Володин.
— Слыхал… Ну что ж, могу тебе сказать, что он запросто сделает то, что от него потребуют. К тому же, кажется, его в свое время в «важняки» протолкнул некто Апарин.
— Погоди. А это ведь начальник городского РУБОПа? — присвистнул Гордеев.
— Имей это в виду. Конечно, возможно, никакого отношения к твоему делу это не имеет, но…
— Спасибо за информацию. Учту… — подытожил Гордеев.
— Ну что ж, дерзай, дорогой. Только смотри, с головой не лезь куда не надо. Если что — сразу ко мне. Разберемся.
— Вячеслав Иванович, — в кабинет заглянула Людмила, — Титов материалы принес.
— Давай его сюда.
В кабинет вошел молодой парень с объемистой папкой в руках.
— Садись, Толик, показывай, что там у тебя.
— Да вот, Вячеслав Иванович. Каштанов Виктор, семьдесят третьего года рождения. Неоднократно привлекался к следствию — в основном за мошенничество и мелкие кражи. Он проделывал махинации с валютой, то есть, попросту говоря, обманывал простаков всяких, которым лень было в очереди в обменник стоять, лохотроны устраивал. Попадался часто, но сел только один раз. Двадцать пятого марта прошлого года осужден на срок пять лет, но уже шестнадцатого сентября того же года условно-досрочно освобожден.
— За какие такие заслуги?
— Тут написано — за образцовое поведение.
— Понятно. Спасибо, Толик, можешь идти. Документы оставь.
— Так-так, — начал Грязнов, дождавшись выхода Толика из кабинета, — может, я ошибаюсь, но мне с самого начала фамилия Каштанов знакомой показалась. А теперь я вспомнил, где ее слышал. У меня сосед по даче — полковник РУБОПа. Как-то он рассказывал, что удалось взять крупного авторитета — только благодаря тому, что его некий Каштан застучал. И хотел мой сосед этого Каштана себе в постоянные осведомители завербовать.