— Есть работа, — сказал Климов.
— Я готов, — бодро ответил Пермяков, слегка, впрочем, покачиваясь.
После длительной беседы у него в закутке Пермяков согласился быть шофером Черных воронов, получая по десять рублей в сутки в тех случаях, когда Вороны его приглашали. Он обязался не пить в эти дни или пить умеренно, ничему не удивляться и не задавать никаких вопросов.
т Нейшлотского переулка до центра расстояние не маленькое. Деньги на извозчика у Климова были, однако он пошел пешком. Ему надо было подумать.
Интересно все-таки получилось. Жил рабочий парень. Работал. Ходил на танцульки. Одалживал до получки, чтоб купить пару туфель. И вдруг оказалось, что и одалживать не надо, и получки ждать не надо, да и работать вовсе необязательно.
Далеко же он ушел от пригородных парней, своих товарищей по работе! Вот они, бывшие его товарищи, склонились над литографскими камнями и тщательно проверяют, точно ли лег на камень рисунок. Кончится рабочий день и, надев просаленные пиджачки, пойдут они по домам, чтобы пить чай, нянчить детей или читать газету.
Нет, Климов уже не может так жить. Он даже не подумал об этом, он это почувствовал. Огромные, казалось ему, страсти кипели в нем, и огромные, на его взгляд, силы ощущал он в себе.
Опять выплыла мысль о том, что надо будет завтра же сказать остальным Черным воронам. Он уже все предвидел и на все решился. Что-то скажут его друзья? Шоферу Пермякову они добавят к десятке трешник, и он будет молчать. Мещанинова, эта гиена в юбке, небось, будет даже довольна. Ладыга? Черт его знает, что такое Ладыга. Еще испугается, побежит доносить.
Михайлова, пожалуй, на убийство не пойдет. Но ей и не надо идти. А молчать и получать деньги ее Ладыга уговорит. Если, конечно, сам не струсит.
Климов подумал, что они справятся и вдвоем с Ладыгой. Фу ты, черт! Жалко шофера? Но он не знает, кто такой этот шофер. Может быть, он окажется бандитом, скверным, злым человеком.
Убийство шофера представлялось такой мелочью, что о ней не стоило и говорить.
Шел Климов по проспекту Карла Маркса от Выборгской стороны к Финляндскому вокзалу, и казалось ему, что выбился он из бедной рабочей жизни на большой путь.
У Финляндского вокзала он позвал извозчика и, не торгуясь, за тридцать копеек, хотя красная цена была двугривенный, поехал к себе на Петроградскую сторону, к дому, в котором он снимал комнату.
В ресторане «Кахетия» начался второй, очень важный для дальнейшего разговор.
— Завтра, — сказал, почему-то радостно улыбаясь, Климов, — мы приобретем автомобиль. Шофера придется заменить. Понимаете?