И на этот раз Петеньку обчистили дочиста. Он встал, огорченный, пробормотал, что ему пора уходить, и исчез.
— Будете играть? — спросил Окуджава.
— Можно, — сказал Климов и занял свободное место.
Климов сегодня был взвинчен. Завтра им с Ладыгой предстояло ограбить кассира, везущего зарплату в Бабино. Проделать всю операцию нужно было днем, в вагоне, полном пассажиров. Климов считал, что шансы на успех почти верные: на их стороне внезапность и быстрота. И все-таки он нервничал. Только игра, казалось ему, может ускорить томительный ход времени.
Окуджава же думал о том, что сегодня у него необыкновенно удачный день. Ну, братья галантерейщики проиграли сознательно, это он понимал. А вот уж Петеньку просто судьба подкинула. За вечер Окуджава выиграл много. Но как все азартные игроки, он верил во множество примет, в том числе и в то, что до конца игры подсчитывать выигрыш не к добру. И еще верил он, что бывают счастливые и несчастливые дни. Сегодня у него счастливый день. Такой день нельзя упускать. «Сейчас обыграю этого Климова, — думал он, — а уж тогда подсчитаю».
Окуджава недавно еще занимал пост в областном суде. Он вступил в партию года три назад, и так как имел юридическое образование, а юристами партия была небогата, то быстро выдвинулся. Речи он произносил хорошо и бить себя кулаком в грудь умел. Брал он взятки или не брал никто не знал, но, во всяком случае, несколько дел решено было неправильно. Решения эти в Верховном суде отменили, на Окуджаву стали коситься. Начальству показалось подозрительным, что все эти дела решены были в пользу частных торговцев.
Конечно, рассуждало начальство, может быть, что он просто не сумел политически правильно оценить факты. С другой стороны, — юрист же! Должен понимать. А если…
Дальше председатель суда не хотел идти в своих рассуждениях. Слишком уж страшно было, даже в мыслях, обвинить коммуниста во взяточничестве.
Посоветовались в обкоме партии и решили, что, берет он или не берет, а лучше из облсуда его самого убрать. Слишком горячее дело. И назначили Окуджаву на пост директора треста водоочистки.
По протокам Невы, по Фонтанке и Мойке, по каналам и канавкам медленно двигались большие, неуклюжие землечерпалки. С грохотом, стуком и свистом поднимали они со дна ил, наносы, тину. Работа была спокойная и медленная, но необходимая для города. Все эти землечерпалки подчинялись тресту, который и возглавлял теперь Окуджава. Конечно, это не областной суд, где человек не станет скупиться, если знает, что завтра в открытом судебном заседании решается его судьба. Но и в тресте все-таки были выгодные подряды, и от Окуджавы зависело, кому их передать и с кем подписать договор. Кое-что покупалось у частных фирм, и Окуджава мог выбрать продавца. Словом, детишкам на молочишко… Впрочем, детишек у него не было, и молочишко он не любил. Окуджаву неудержимо влекло к дорогому вину и картам. Денег ему всегда не хватало. И вот, наконец, сегодня выпал его день.