Поскольку других идей у меня всё равно не было, оставалось только рассыпаться в благодарностях и принять любезное приглашение.
На тракте нас поджидала гнедая кобылка, флегматично обгладывающая придорожный малинник. Молодой человек ласково потрепал лошадь по гладкой шее и очень серьёзно сказал:
– Корва, это Юлия. Она поедет с нами. Ты не возражаешь?
– Фрр, – ответила кобылка, кося на меня большим влажным глазом. Я понадеялась, что это означало согласие.
Мы с трудом уместились вдвоём в седле и отправились в путь. Сидеть было чертовски неудобно. Несмотря на то, что лошадь бежала медленно и довольно плавно, меня ощутимо трясло – видимо, с непривычки. Кроме того, лука седла упиралась в довольно чувствительное место, и даже грубая ткань джинсов не спасала.
– Как вы себя чувствуете? – запоздало поинтересовался новый знакомый.
– Ужасно, – честно призналась я. – Голова раскалывается.
Что характерно, даже не пришлось врать: голова действительно начала болеть самым немилосердным образом. Парень не глядя запустил руку в седельную сумку и выудил оттуда пузырёк с тёмной мутноватой жидкостью.
– Выпейте. На вкус дрянь редкостная, но отлично снимает боль и немного бодрит. Это поможет продержаться до Вельмара, там вас посмотрит мой знакомый лекарь.
«Дрянь редкостная» – это ещё слабо сказано! После первого глотка меня едва не вырвало. Остаток зелья проскользнул в желудок чуть легче – видимо, организм смирился с неизбежным, и боль действительно моментально отпустила.
Следующие полчаса прошли относительно спокойно, и я уже начала думать, что всё обойдётся, и мы тихо-мирно доберёмся до столицы. Но тут настырный Женевьер белль Канто возобновил свои расспросы – то ли решил, что пауза в разговоре неприлично затягивается, то ли ему не давало покоя моё тёмное прошлое.
– Юлия, вы так ничего и не вспомнили?
– Увы, – я вложила в свой голос изрядную порцию печали. – Похоже, меня крепко приложили по голове.
– Попробуйте представить, где вы провели своё детство. Такие вещи обычно закрепляются в памяти лучше всего.
Я честно попыталась представить, в какой обстановке девушка, подобная мне, могла провести свои детские и юношеские годы, но в голову почему-то лез только замок Эстельмарэ. Не нынешний, отстроенный в соответствии с эстетическими вкусами топ-менеджмента Корпорации, а старый – такой, каким он был двести лет назад, ещё до взрыва. Эту версию я, разумеется, не стала излагать по причине очевидной неправдоподобности.
– Не получается, – вздохнула я, надеясь, что это остудит пыл дотошного господина белль Канто. Но его это ничуть не обескуражило, напротив, он продолжил задавать вопросы с удвоенной силой, терпеливо выслушивая мои однообразные «Не знаю… Не помню… Не уверена…»