— А теперь иди молча, а то я за себя не ручаюсь.
— Да пошли-пошли, — согласился он, пожимая плечами, как человек, которому все равно, куда его ведут, поскольку он считает себя непогрешимым. — Коблер! Что вы все зовете ее Коблер? Вы же ничего о ней не знаете! Марго она, тварь, понятно?
Я ничего не знал об этом человеке, ни кто он, ни чем занимается и зачем Щеглов пригласил его к себе на юбилей. Надо было спросить его раньше, еще перед тем, как выяснять с ним отношения. А теперь было как бы поздно. Я снова спросил себя: почему его не задержали сразу после того, как обнаружилась запись этого видео из ресторана? И вдруг понял! Да потому что следователь, вероятно, тот самый, что ведет дело об убийстве Коблер, ничего не знает о существовании Валентины и о том разговоре, который произошел между нею и Горкиным. Получается, что я первый сейчас буду разговаривать с Федором о Марии Ереминой!
— Минутку, мне надо в туалет, — сказал он извиняющимся тоном и потянул на себя ручку двери мужского туалета.
Что мне оставалось делать, только дожидаться его снаружи.
За то время, что я его поджидал, а это около пятнадцати минут (!), оттуда никто не вышел. И тогда я вошел следом, увидел небольшое облицованное кремовым кафелем помещение с умывальниками и две двери, ведущие в кабинки. Еще — окно, распахнутое, как в кино в сцене со сбежавшим преступником!
Я подбежал к окну, выглянул и увидел лишь заросли кустов, слегка подсвеченные расположенным довольно далеко от ресторана уличным фонарем. Было очень тихо. Вероятно, через стенку находились складские и хозяйственные помещения ресторана.
Что ж, подумал я, может быть, это даже к лучшему, что я так и не успел поговорить с Горкиным. Мог бы все испортить, спугнуть его. Откуда мне знать, как вести себя с такими типами или, того хуже, убийцами.
И вдруг я отчетливо вспомнил, что именно сказал Ерема относительно Горкина: «А ты, между прочим, можешь тоже отправиться куда-нибудь на одну из ваших тусовок, чтобы разузнать об этом Федоре. Мы его не знаем».
«…чтобы разузнать что-нибудь о Федоре»! Не встречаться с Федором и выяснять с ним отношения, а спросить других людей, что они о нем знают! А что сделал я? Вместо этого я сам набросился на него, произнес имя убитой женщины. Короче, сделал все, чтобы все испортить!
Я вышел из туалета и сразу же наткнулся на молодого человека в темном костюме и белой сорочке. Я узнал его, это был флейтист Дима Цилин. Мы кивнули друг другу, он вошел в туалет, а я поспешил вернуться в зал, чтобы там, не спеша, осмотревшись и выбрав для разговора кого-нибудь из окружения Щеглова, завести разговор о Горкине.