Конечно, она была замужем. Когда женщине тридцать три, зачастую нет необходимости искать взглядом обручальное кольцо у неё на пальце. Если только она несчастлива, а Татьяна Владимировна Рязанцева вовсе не выглядела таковой. Возможно, счастливый брак и являлся причиной её стремления казаться менее привлекательной, чем на самом деле.
Она всегда излучала энергию и оптимизм, рано или поздно заражая ими и Леонида. Некоторые сочли бы эту миниатюрную и почти по-детски бойкую женщину комичной — ему же она как раз такой нравилась. Полная противоположность.
— Здравствуйте, — сказала она с неизменной приветливой улыбкой. И приподняла свой саквояж, одновременно с этим прибавив: — Ветврач.
Она бывала здесь много раз: Сутурин очень трепетно относился к здоровью своего любимца и вызывал ветеринара по малейшему поводу — будь то задранный коготь или воспалённые глаза.
Увидев выражение лица мужчины, Татьяна удивлённо вскинула брови:
— Вы меня вызывали вчера, помните? Насчёт Вашего котика.
— Помню, — кивнул он. — Извините, я совсем забыл позвонить Вам.
— Что-то случилось? — нахмурилась она (пожалуй, впервые за всё время их знакомства).
— Да. Тишка умер, — ответил Сутурин и, несмотря на отчаянное сопротивление, почувствовал, как к горлу подступил ком.
— О. Соболезную, — без притворной трагической паузы произнесла она. — Когда это случилось?
— Ночью. Немногим позже полуночи. Я пытался до Вас дозвониться.
— Я перед сном телефон отключаю, иначе мне придётся работать двадцать четыре часа в сутки, — сказала Татьяна.
— Я понимаю, — кивнул Леонид и махнул рукой: — Да Вы ничего не успели бы сделать.
— Всё произошло быстро?
— Минут за пять, может, чуть больше.
— В таком случае, — хмыкнула она, — нужды в моих услугах нет. Ещё раз примите соболезнования.
Она начала разворачиваться, чтобы уйти, когда Сутурин инстинктивно схватил её за локоть.
— Нет, подождите. Можем мы… поговорить об этом?
Татьяна спокойно посмотрела на него, не пытаясь вырваться, и он сам отпустил её, смутившись.
— Леонид… Фёдорович, верно? — уточнила она.
Он снова кивнул.
— Так вот, Леонид Фёдорович. Я понимаю, как Вам сейчас тяжело — уж поверьте. Когда у меня впервые умерла кошка, мне было четырнадцать. Я так горевала, что пообещала себе стать ветеринаром и спасать животных от гибели, а их хозяев — от страданий. И выполнила это обещание. Но иногда нужно просто отступиться и признать своё поражение. За годы своей работы я столько раз видела смерть питомцев, что, как бы ужасно это ни звучало, привыкла к ней. Сколько было Вашему коту?
— Шестнадцать.