Вот так, Архипушка. Не тебе поднимать руку на поручика Полынского. И уж тем более на Тёмного!
– Сзади! – послышался отчаянный крик женщины, о которой я как-то даже и подзабыл.
А меж тем, как потом уже понял я, лишь благодаря ей моя душа ещё не развеялась по слоям Сумрака. Если со всей дури тебя лупят кирпичом по затылку, то никакой череп не выдержит. Даже череп Иного.
Обернулся я в самый последний миг, успев присесть на левую ногу и, крутанувшись на ней, врезать правой щетинистому в бок. Поймал за воротник падающую тушу, без особых затей влепил кулаком в лицо, сминая нос внутрь. И аккуратно опустил в грязь, рядышком с Архипом.
– Благодарю, сударыня, – соблюдая все приличия, отвесил я даме галантный поклон. – Надеюсь, злодеи не успели нанести вам вред?
– Вы… вы убили их? – пискнула она, и я тут же понял, что это совсем молодая девушка. Видно, старушечий платок сбил меня с толку.
– Это вряд ли, – пришлось её утешить. – Полежат-полежат и очухаются.
Знать правду ей сейчас совершенно ни к чему. Ещё визжать начнёт, людей перебудит, сбегутся… и объясняйся потом. Судьба же горазда на иронию: когда разбойники совершали насилие, никто и не почесался выглянуть, но стоит благородному рыцарю спасти юную деву – непременно выползут и предположат самое что ни на есть гнусное.
– В больницу бы их… – задумчиво протянула девушка.
– Ни к чему, – возразил я всё тем же галантным тоном. – Таким обезьянам, по всему видать, не впервой получать колотушки. Вот квартального надзирателя стоило бы известить, да где ж его сейчас, в третьем часу ночи, возьмёшь? С утра сообщу. Прошу прощения, не успел представиться. Поручик Полынский, Андрей Галактионович.
– Анюта, – откликнулась она. – Батюшка мой – отец Георгий, здешний благочинный.
Ага! Тот самый отец Георгий, что столь ревностно отпевал почившего Януария Аполлоновича. Тесен свет! А тьма ещё теснее.
– Невежливым было бы с моей стороны интересоваться, что делает здесь столь юная барышня в столь поздний час, – подбавил я в голос галантности, – но считаю своим долгом проводить вас домой. Ночь – не лучшее время для одиноких прогулок, и во тьме могут водиться твари пострашнее вот этих, – кивком головы указал я на неподвижные тела.
Она лишь кивнула, и мы двинулись из одной тьмы в другую тьму.
Разумеется, долго хранить молчание Анюта не смогла. Женская натура! Вскоре плечи её затряслись, она негромко зарыдала – видать, нахлынуло понимание, что с ней могло случиться. Пришлось обнять её за плечи и гладить по голове, точно утешая маленькую девочку… под плотным шерстяным платком было даже и не понять, каковы на ощупь её волосы. А понять хотелось.