Правда, как язвительно пояснил дядюшка, крестьяне её не больно-то пользуются приглашением. Вот, казалось бы, добрая барыня, добрее не бывает. Крепостным своим мужикам волю дала, припасы у них за деньги покупает, за всякую работу платит – а они стараются держаться от неё подальше. И разговоры разговаривают… мол, странная она, графиня, и сколько лет уж не стареет, и мужа покойного не иначе как чародейством каким-то извела… уж он-то правильный барин был, что не по нему – сразу в рыло, зато как отойдёт, пятак на водку… а эта по-иноземному всё устраивает, блажит… школа опять же для босоты… зачем босоту учить? Коли на роду тебе написано землю пахать или милостыньку просить – так без надобности глаголы да яти…
Когда разговоры переходили некую меру, Виктория Евгеньевна поглаживала мужицкие мозги магией. Воздействие шестого уровня. «И знаешь, – усмехался дядюшка, – я на то глаза закрываю, не веду учёт мелочи. Пусть уж… я не жадный. А коли столичные когда-нибудь пронюхают – будем считать, что не для себя она то творит, а по своей дозорной службе».
Хорошая вещь – дозорная служба. Магические воздействия на людей, выполненные вроде как по служебной надобности, для пользы Дозора, не идут в твой личный счёт. И правильно! Будь оно иначе – ни мы, ни Светлые попросту работать бы не смогли, только и следили бы друг за другом. Дядюшка, правда, говорил, что так не повсюду. Есть города, где любое магическое воздействие любого Иного учитывается – будь ты партикулярная особа, будь ты на дозорной службе. Причём никто не бегает, не надзирает за чужими – просто есть у начальствующих над Дозорами, да и у местной Инквизиции такие артефакты, которые сами собой любое шевеление Сумрака замечают, любое применение магии. «Автоматы! – со вкусом произносил дядюшка. – На пятьсот вёрст могут пробивать… Но сие редкость». Магический глобус графини Яблонской был жалким подобием таких артефактов. Глобус лишь показывал Иных в пределах своего действия, но их магии учёта не вёл.
Нам в Твери повезло – ни дядюшка, ни графиня автоматами не владели, и потому многое можно было списать на служебную надобность. Совсем уж зарываться не стоило – Светлым только дай повод поскандалить… но мелочной слежки мы, дозорные разных мастей, друг за другом не вели. «Хочешь жить – дай жить другому, – наставлял дядюшка. – Это хоть и наш, Тёмный, принцип, да Светлым он тоже порою не чужд».
– Борщ есть, на свиной кости сваренный, – прервав игру, сообщил Алёшка. – И рыбный пирог со вчера остался. Согреть?
– Да ты бренчи, бренчи, – отмахнулся я. – Сам согрею.