Конечно, ставить чугунки на печь я не стал – это долго. Заклятье «жарка» действует куда быстрее, а силу магического огня можно настраивать тоньше.
– Несанкционированное воздействие седьмого уровня, – отставив флейту от губ, сделал страшную гримасу Костя. Я видел, как он отчаянно старается не заржать в голос.
– Причём даже не на людей, а на пользу Иных, – заметил я. – Поужинаешь с нами?
– Нет, благодарю, – мотнул он головой, – да только в Журавино у нас ужин через четверть часа, я уж лучше со своими.
– А мы что, чужие? – поддел его Алёшка.
– Дурак! Там же дети, малышня совсем, только-только набранные! – строго пояснил Костя. – Им же без меня тоскливо!
Ну да, кто бы сомневался. Графиня ещё осенью приставила новоиспечённого дворянина к делу: произвела его, выпускника школы, в наставники младшего класса. И не об Иных шла речь, а об обычных детишках, коих в журавинской школе большинство. Костя гордился оказанным доверием и старался не оставлять своих питомцев надолго.
В общем, Виктория Евгеньевна поступила вполне разумно: если уж сделала бывшему крестьянскому сыну дворянство, то следовало и пустить его по какой-то линии. Либо по военной, либо по чиновной, либо ещё что… Странно гляделось бы, что недоросль принадлежит к дворянскому сословию, но никоим образом не служит империи. Учительская стезя для небогатого, неродовитого дворянина – вполне достойный выход.
– Ну, ступай, – разрешил Алёшка, – утри им там носы, Светлый.
– Сам такой! – парировал Костя.
Эти двое спелись мгновенно. Месяца не прошло, как Алёшка вышел из Сумрака Иным, а Костя уже стал постоянным гостем в нашем доме. И не в том даже дело, что именно ему графиня поручила быть первым Алёшкиным наставником в магии – просто сошлись они, как замок и ключ.
Я, наверное, не только «озорной барин», но и «озорной Тёмный». Тот же Пётр Иванович уже полгода смотрит на меня как на безумца… благо что рот не разевает, знает всё-таки своё место. Но и прочие наши дозорные не могут взять в толк, как так можно – жить бок о бок со Светлым, причём не по надобности, а по своей же воле. Впрочем, дядюшка слегка облегчил моё положение: шепнул кое-кому из дозорных, что выполняю я особое задание, про которое всякой низшей шушере знать не след.
«В каком-то смысле так оно и есть, – однажды вздохнул он за шахматной доской. – Я, право, и сам не знаю, что это за такое задание, но чую всеми печёнками и селезёнками: пригодится нам этот твой Алёшка. И может даже так повернуться, что светлая его масть нам полезнее, чем если бы всё по изначальному расчёту вышло. Думаешь, цель моя была – ещё одного сильного Иного в наш Дозор добавить? Нет, Андрюша, всё куда сложнее. Вот глянь на доску – у тебя и конь, и слон, и ладья, а у меня только слон да три пешки. Преимущество вроде как у тебя, да только пешка моя через три хода ферзём обернётся, а ты ничего с тем поделать не сумеешь: ладью не сдвинешь, она короля твоего от мата закрывает, слон заперт твоими же бесполезными пешками, конь на другом конце доски, до пешки моей уж не доскачет. Вот и мнится мне, что Алёша этот Кошкин вроде той чужой фигуры будет, от которой неприятелю только неудобство… вот как тебе от пешек твоих. Да, как был наш Дозор слабее Светлых по фигурам, так и остался. Однако позиция стала куда хитрее. Так что пусть всё идёт как идёт. А дальше посмотрим, куда оно вырулит».