Как бы случайно оглянулся на Грачиху и замер, уставясь на корзину с червивыми яблоками.
– Эх! – сказал он с восхищением. – Посылала меня благоверная моя за хлебом, но уж больно у тебя, Грачиха, яблоки хороши! Наливные, румяные, ни пятнышка нигде, ни червячка… Меняем, что ли?
Сурово поджав губы, Грачиха глядела в сторону.
– Шёл бы ты лучше, словесник, домой, – проговорила она наконец. – Учил бы ты её и дальше словам своим… Только ты запомни: каким словам научишь – такие она тебе потом и скажет!..
– Каким словам, Грачиха? Ты о чём?
Грачиха спесиво повела носом и не ответила. Радим растерянно оглянулся. Кто смотрел на него осуждающе, а кто и с сочувствием. Он снова повернулся к Грачихе.
– Да молодая она ещё! – жалобно вскричал он. – Не сердись ты на неё, Грачиха! Сама, что ли, молодой не была?
Но тут на краю пыльной площади возникла суматоха, торговки шарахнулись со вскриками, очистив свободное пространство, в котором, набычась, стояли друг против друга два человека. Драка. Ну и слава богу – теперь о них с Лавой до вечера никто не вспомнит.
– А-а… – повеселев, сказала Грачиха. – Опять сошлись задиры наши…
Радим уже проталкивался сквозь толпу к месту драки. Задир было двое: один – совсем ещё мальчишка с дальнего конца села, а второй – известный скандалист и драчун по кличке Мосол. Оба стояли друг против друга, меряя противника надменными взглядами. Сломанные корзинки лежали рядом, луковицы и картофелины раскатились по всей площади.
– Чтоб у тебя ноги заплелись… – процедил наконец Мосол.
– …да расплетясь – тебя же и по уху! – звонко подхватил подросток. Тело его взметнулось в воздух, послышался глухой удар, вскрик, и оба противника оказались лежащими в пыли. Потом вскочили, причём Мосол – держась за вспухшее ухо.
Торговки снова взвизгнули. Радим нахмурился. Слишком уж ловко это вышло у мальчишки. «Да расплетясь – тебя же и по уху…» Такие приёмы раньше были известны только словесникам.
– Да где же староста? – кричали торговки. – Где этот колченогий! Кривобокий! Лопоухий!.. Вот сейчас староста приковыляет – он вам задаст!
В конце кривой улочки показался староста. Весь перекошенный, подёргивающийся, приволакивающий ногу, он ещё издали гаркнул:
– Прекратить! А ну-ка оба ко мне!
Драчуны, вжав головы в плечи, приблизились.
– Вы у меня оба сейчас охромеете! – пообещал он. – И хромать будете аж до заката! Ты – на правую ногу, Мосол, а ты, сопляк, на левую!
– Дождались, голубчики! – послышались злорадные женские крики. – Это ж надо! На рынке уже драку учинили!..
Припадая на разные ноги, притихшие драчуны заковыляли к своим корзинкам. Мальчишка утирал рукавом внезапно прохудившийся нос. Перекошенный староста потоптался, строго оглядывая площадь из-под облезлых бровей. Потом заметил Радима.