– А чего ему надо?
– Понятия не имею. Спрашивал, не колдун ли ты.
В наушнике взгоготнули.
– А ты ему что сказал?
– Сказал, что колдун. Кстати, имей в виду, ты теперь прямой потомок атамана Уракова…
– Кого?!
– Уракова! Которого Стенька Разин собственноручно из разряженного пистолета застрелил…
– Да он половину России собственноручно застрелил! Я что, всех поимённо знать должен?..
Стоило положить трубку, телефон заголосил вновь.
– Что-то никак не могу дозвониться, – пожаловался Агриков. – Всё время занято…
– Значит, треплется с кем-то…
– М-да?.. – промычал он. – А что, если так: вы минут через десять выйдете на улицу, я вас у подъезда подхвачу – и мы вдвоём за ним съездим, а?..
– Вообще-то я собирался… м-м…
– Мы заплатим, – заверил Агриков. – И вам, и Игорю Юрьевичу.
– За что?!
– За беспокойство… – любезно ответствовал баритон, после чего референт Гордея Исаевича Неженского отключился.
Секунды три я укоризненно смотрел на телефонную трубку, потом отправил её на место, закрыл ноутбук и, крякнув, принялся натягивать чистые носки.
* * *
– Сюда, – негромко сказал Пётр Агриков, приоткрывая перед нами огромную дубовую дверь. А может, даже и не дубовую. Может, палисандровую какую-нибудь. Роскошную, короче. – Прошу…
Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Судите сами: выдернули из дому, куда-то везут, на вопросы отвечают уклончиво. Да и сам референт, между нами говоря, внушал определённые подозрения. Внешность – под стать баритону: в меру упитан, манеры деликатные, несколько вкрадчивые, однако чувствовалось, что мягок-то он только с виду. С двойным дном референт.
– Прошу… – повторил он.
Я взглянул на Шахина. Новоявленный отпрыск атамана Уракова был скорее заинтригован. Хитрый осетриный профиль надменно вздёрнут, хоть на медалях его чекань, да и выражение лица (во всяком случае, той половины, что обращена ко мне) какое-то слишком уж бесстрастное. С подобной миной Игорь обыкновенно выслушивал мои сбивчивые сетования на беспричинно остановившуюся повесть – и каждый раз, глядя на его загадочную физиономию, я вдруг понимал, что делать дальше. Без слов.
Мы ступили в обширный светлый кабинет, где за чудовищным, как саркофаг, письменным столом восседал, выпрямив спину, некто сухощавый, морщинистый и, кажется, вредный. Не иначе – Гордей Исаевич собственной персоной.
Внезапно внимание моё привлекла археологическая редкость, притаившаяся в правом от порога углу. Это был изъеденный временем каменный алтарь, весь в резных изображениях жутких божеств. Надо полагать, ацтекский. Впрочем, рассмотреть его как следует я не успел.