Однако Ноэль не намерена была испытывать благодарность к Альме или к матери. Никогда. Совершенно очевидно, что Альма сделала это из чувства вины. В конце концов, это она стала причиной того, что Ноэль отослали и та отказалась от места ученицы ведьмы Нитей. Альма знала это – как и то, что по ее вине Ноэль побили камнями семь лет назад. Это Альма сказала племени, что Ноэль уходит – что она решила стать чужаком, и поэтому племя окружило Ноэль на ее пути из поселка.
Ноэль чуть не умерла тогда, и целая гора камней никогда не искупит эту ошибку.
– Одевайся, – приказала Гретчия, отойдя от огня, – и быстро, пока Альма подметет отрезанные волосы. Скажем Корланту и племени, что ты покидала нас для того, чтобы полностью осознать свои обязанности как ведьмы Нитей.
Ноэль открыла было рот, чтобы заметить, что ее мать не могла иметь двух учениц, а в племени хорошо знали о неудачах Ноэль в колдовстве, но передумала. Альма взялась за швабру, подчинившись приказу, как и положено Ведьме Нитей. Потому что Ведьмы Нитей не спорили, они шли туда, куда вела их холодная логика.
Логика привела Ноэль сюда, так что она будет игнорировать ненависть, страх и боль, будет следовать логике, как ее и учили. Как она делала это постоянно, в Онтигуа, вместе с Сафи.
Сафи. Потерпеть только одну ночь, и Ноэль сможет оставить свою мать и Альму с их петлями, которые они сами же на себя и надели, – и вернуться к единственному человеку, который принимал ее как есть.
Сафи искренне наслаждалась дипломатическим балом во Дворце дожей.
Было трудно не поддаться его очарованию – тепло игристого вина, блеск люстр, свисающих со сводчатого потолка небесно-голубого цвета. К тому же стена вдоль всего бального зала была украшена сотнями мерцающих стеклышек, сквозь которые можно было разглядеть болотистый берег Яданси. Вид был потрясающим, а светящиеся в гавани фонари и всходившая, почти полная луна делали его еще прекрасней.
Никогда в жизни Сафи не ожидала, что так легко вживется в роль доньи. Да еще когда вокруг нее столько людей – тепло их тел наполняет зал, а их постоянная ложь будто царапает ее кожу. Все они, в прошлом – дети из ее компании, успели повзрослеть, в то время как их родители состарились… А точнее, растолстеть, ведь их все эти восемь лет поили вином и откармливали марстокийскими конфетами (которые, по мнению Полли, были последним писком моды).
Сафи была выше многих из них и, несомненно, сильнее, поэтому ее закаленный разум легко отбросил картины трудного детства и старые насмешки. На самом деле она считала, что это ничем не отличается от их с Ноэль мошенничества. Она была правой рукой дяди, когда тот занимался карманными кражами, и понимала, что, возможно, именно тренировки в Онтигуа привели к тому, что он вызвал ее в Веньязу на Военный саммит и попросил притворяться, будто это приносит ей удовольствие.