Сила удара отбросила ее прямо в руки Альмы. Она не знала, что в нее попало – наверное, камень… Но потом она почувствовала кровь. Встревоженная, Ноэль посмотрела вниз, и увидела наконечник стрелы, впившийся в руку над локтем, и длинное кедровое древко с черными и белыми петушиными перьями на конце.
Она бросила взгляд назад и в лунном свете увидела Корланта, с довольной улыбкой опускающего лук. Потом Альма завизжала на ухо:
– Держись!
Ноэль отвернулась и постаралась удержаться в седле. Она сильно сжала бедра и напрягла ступни, как учила ее мама.
Мама.
– Где моя мама? – снова закричала Ноэль, пока они скакали по лунному лугу, а крики жителей поселка на короткое время смолкли за воротами.
Но Альма опять не ответила, а только указала жестом вперед.
Ноэль прищурилась и увидела фигуру верхом на коне. Сзади нее в седле притулилось что-то маленькое. Скрафф.
Гретчия, должно быть, открыла ворота и убежала, доверив спасение Ноэль Альме.
Ноэль по-прежнему не понимала, что происходит. Ее мать должна была держать эти пороховые заряды на случай, если соберется толпа, пока Альма не появится на лошади в самый подходящий момент.
«Корлант точно знает, что мы с Альмой запланировали». Вот что говорила Гретчия… План. План против Корланта, который действительно хотел смерти Ноэль, хотя она совершенно не могла понять, почему.
Но Ноэль не могла думать обо всем этом сейчас. Боль от стрелы наконец-то затмила собой все. Если бы стрела вошла на три дюйма глубже, то сквозь руку попала бы в грудь, а если бы на один дюйм влево – разорвала жизненно важную артерию.
Так что она вознесла безмолвную хвалу Луне, и теперь они скакали вперед в надежде, что Сафи все еще ждет ее…
А Ведун крови – нет.
Ведун крови по имени Эдуан скучал и злился. Часы пробили четыре, когда он растянулся на балке под крышей Дворца дожей. Ему приходилось постоянно вращать запястьями, сгибать пальцы и шевелить лодыжками, чтобы держать свои мышцы в тонусе – и удерживать свой гнев.
Он давно откинул капюшон и даже расстегнул пряжки плаща. Пока его видели лишь шестнадцать других наемных охранников и семья голубей, не прекращавших ворковать с тех пор, как он устроился рядом с их гнездом. Его не особенно волновало это нарушение устава.
Старые монахи заботились больше о миссии наемника в эти дни, чем о соблюдении наставлений Кар-Авена. Кроме того, Кар-Авен был лишь мифом, а вот бронзовые пиастры – очень даже реальными.
А еще все в монастыре боялись Эдуана. «Демон Пустоты», – шептались они, когда думали, что он не слышит.
Смешно. Эдуан был не больше связан с Пустотой, чем любой другой колдун. А Пустота в действительности была мифом. Но сейчас Эдуана устраивало, что люди его опасались. Сегодня это дало ему право выбирать место слежки первым. Даже аспиды из Марстока, стража императрицы Ванессы, позволили ему первым войти в стены дворца.