Зейн замирает, хмурится, качает головой, словно не веря, потом смотрит растерянно в мою сторону.
— Ты это устроила?
— S-DYNOM va-RYEN’-ya! — ору я. Ольга научила меня, так по-русски с юмором будет звучать «С Днем рождения». Русским не нравится поздравлять по-английски, можно конечно сказать и серьезно, но… Надеюсь, я произнесла все правильно.
Зейн чуть не смеясь изгибает губы, видно я не совсем правильно все сказала.
Ольга вносит торт со свечами — шоколадный с большим количеством свежей клубникой сверху. Звучит музыка и все поют русскую песню поздравляя. И от этих песнопений у меня возникает такое чувство, словно я нахожусь с греком Зорба. Зейн стоит и ошеломленно смотрит на окружающих. Я вижу, что он совершенно сражен происходящим. Песня прекращается, и все хлопают. (Зорба — прозвище любого человека, грека по национальности, от названия романа Никоса Казанзакиса "Грек Зорба" (Nikos Kazantzakis, 'Zorba the Greek'))
— Za-ga-DAT-zhi-LA-nee-ya, — говорит Ольга. Я понимаю, что она предлагает ему загадать желание.
Он кидает на меня взгляд, я широко улыбаюсь. Он вдыхая полной грудью наполняет легкие и задувает все свечи. Все кричат и хлопают. Тут же появляются рюмки с охлажденной водкой, мне суют в руку одну.
И вдруг Ной кричит совершенно непонятную для меня вещь:
— Ах, торт горький.
Я удивленно пялюсь на него во все глаза. Какого черта он несет? Торт еще даже не резали. Зейн поворачивается ко мне.
— Что? — спрашиваю я, оглядываясь на всех, потому что все хитро поглядывают на меня.
— Это древний русский обычай. Гости просят тебя подсластить еду долгим сладким поцелуем.
Я отдаю свою рюмку Нико, мальчику, который кормит птиц, и нахально улыбаюсь ему.
— Я в игре, если ты тоже.
Зейн обнимает меня грандиозным и театральном жестом, а потом поднимает на руки.
— Не урони меня, — смеюсь я.
И начинает целовать. Я представляла, что поцелуй будет быстрым и немного прикольным, смешным, чтобы развлечь толпу, но наши губы соединяются, и к моему удивлению все начинают считать.
Один, Два, Три...
После счета «пять» я перестаю слышать их голоса. Мой рот открывается, поцелуй становится магическим, как из мира фантазий. Меня никто никогда так страстно не целовал, тем боле перед таким количеством людей. В этом поцелуе столько эмоций, мир вокруг становится размытым, нечетким и перестает существовать. В комнате нет никого — только я и Зейн.
Я могла бы остаться в этом прекрасном мире фантазий навсегда, но Зейн отстраняется. Все перестают считать, поднимая рюмки. Несколько секунд Зейн смотрит на меня страстно, потемневшими глазами, потом глубоко вдыхает, у него даже крылья носа трепещут, и опускает меня на пол, поворачивается ко всем. У меня колени превратились в настоящее желе.