в то время как его взгляд был прикован к страницам «Библии». Иногда я украдкой смотрела на Тристана и ловила его, бросающего на меня взгляды с улыбкой на лице, после чего он возвращался обратно к чтению.
— Ладно, — сказала я, положив свою книгу на колени. — Твои мысли далеки от «Библии».
Он засмеялся и кивнул.
— Эта книга заставляет думать. Она заставляет тебя узнавать больше обо всем.
— Но? — спросила я, зная, что будет «но».
— Но… Я не понимаю, по крайней мере, девяносто шесть процентов из этого, — усмехнулся он, опуская книгу.
— Кем ты хочешь быть, Тристан?
Он повернулся ко мне и прищурился, неуверенный в том, что я имела в виду.
— Что?
— Кем ты хочешь быть? — спросила я еще раз. — Мы никогда не говорили о том, чего мы хотим, и мне просто интересно.
Он потер переносицу и пожал плечами, не зная что ответить.
— Не знаю. Я имею в виду, в прошлом я был отцом. Мужем. А теперь… Я понятия не имею.
Тихий вздох сорвался с моих губ, и я нахмурилась.
— Я хочу, чтобы ты мог видеть в себе то, что вижу я, когда смотрю на тебя.
— А что ты видишь?
— Борьбу. Силу. Мужество. Кого-то, кто любит глубоко и сильно. Того, кто не убегает, когда появляются проблемы. Когда я смотрю на тебя, я вижу бесконечные возможности. Ты умный, Тристан. И талантливый, — он съежился. Я покачала головой. — Ты такой. И ты можешь делать все, что угодно. Все, что ты поставишь себе целью, ты сможешь достичь. Твои работы по дереву удивительны, ты мог бы делать что-то, связанное с этим.
— Я делал, — сказал он. — Мы с отцом начали выводить наш бизнес на новый уровень, и в день аварии мы летели в Нью-Йорк, чтобы встретиться с некоторыми людьми, которые хотели стать нашими партнерами.
— И ничего не вышло из этого?
Он покачал головой.
— Мы даже не долетели до Нью-Йорка. У нас была пересадка в Детройте, и когда мы приземлились и включили телефоны, то получили тонну сообщений о Джейми и Чарли.
— Так это…
— Это был худший день в моей жизни.
До того, как я смогла ответить, я услышала звук шагов в глубине коридора.
— Мама! Мама! Смотри! — прокричала Эмма, держа свой фотоаппарат в одной руке и два белых пера в другой.
— Ты должна уже спать, маленькая мисс.
Она тяжело вздохнула.
— Я знаю, мама, но посмотри! Два белых пера!
— Ох, выглядит так, будто папочка отправил тебе немного поцелуев на ночь, — сказала я.
Она покачала головой.
— Нет, мама. Они не от папочки, — Эмма подошла к Тристану и протянула ему перья. — Они от семьи Тристана.
— Для меня? — спросил он, его голос дрожал.
Она кивнула и прошептала:
— Это значит, что они любят тебя, — Эмма подняла свой фотоаппарат вверх. — Теперь сделаем фотографию. Мама, ты должна быть на ней с ним! — приказала она. Мы сделали так, как она сказала. Когда «Полароид» распечатал фотографию, она отдала ее Тристану, и он благодарил ее.