Он провел руками по длинным, мокрым волосам, собирая их в пучок. Затем прижал бритву к своей верхней губе, и я вздрогнула.
— Ты бреешься?
Он остановился и взглянул на мое отражение в зеркале перед тем, как сбрить свои усы. Потом он подстриг свою бороду так, что та стала почти полностью незаметной.
— Ты побрился, — выдохнула я, глядя на мужчину, который выглядел совершенно иначе, чем несколько минут назад. Его губы казались полнее, а глаза ярче.
Он оторвал свой взгляд от меня и вернулся к изучению своего, теперь уже голого лица в зеркале.
— Не хочу выглядеть как серийный убийца, или хуже — Гитлер.
Воздух покинул мои легкие.
— Ты подслушал Таннера.
Тристан не ответил.
— Ты не выглядишь, как Гитлер, — мягко сказала я. Он обернулся и заметил, что я слежу за каждым его движением. Пытаясь изо всех сил собрать свои разбежавшиеся мысли, я продолжила говорить. — Его комментарий не имел ничего общего с реальностью, потому что, ну, ты знаешь, у Гитлера были, — я приложила два пальца под свой нос, — маленькие усы, а у тебя, — я провела руками по всему своему подбородку, — борода как у лесоруба. Таннер, он просто… Я не знаю… Защищал меня таким странным способом. Он как будто мой старший брат. Но он был неправ, когда говорил таоке. И перешел черту.
Лицо Тристана оставалось бесстрастным. У него было такое крепкое телосложение, что почти невозможно было отвести взгляд. Тристан поднял футболку с комода и натянул ее на свое тело перед тем, как приблизился ко мне, касаясь моего плеча.
— Спасибо,— сказал он.
— В любое время.
— Это тяжело? Видеть меня одетым в его вещи?
— Да. И в тоже время это вызывает желание обнять тебя, будто так я смогу обнять его.
— Это странно, — игриво улыбнулся он.
— Я странная.
Совершенно неожиданно, он обвил меня руками, и мое тело словно расплавилось. Было шокирующим то, как далеки от грусти были мои чувства в этот момент. Что-то было в том, как он мягко гладил мою спину и нежно опустил свой подбородок на мою голову, что принесло мне такой уровень спокойствия, который я не надеялась достигнуть. Я чувствовала себя эгоисткой, прижимаясь к нему ближе, потому что не была готова прекратить ощущать себя не одинокой. В эти несколько минут, пока Тристан меня держал, мой мозг перестал напоминать мне о моем одиночестве. В эти несколько безмолвных мгновений я нашла комфорт, который потеряла.
Я даже не заметила, что плачу, до тех пор, пока не почувствовала его большие пальцы у себя под глазами, вытирающие мои слезы. Мы были так близко друг к другу, руками я вцепилась в его футболку, и он прижал меня ближе к своему телу. Когда его губы раскрылись, мои собственные повторили его движение, и мы дышали друг напротив друга. Его глаза закрылись, и мои начали закрываться, и несколько мгновений мы простояли в тишине очень близко друг к другу. Я не была уверена, чьи губы дотронулись до других первыми, но мы продолжали прижимать их друг к другу. Мы не целовались, просто соприкасались губами, дыша одним воздухом, удерживая друг друга от падения в собственную темноту.