Ветер.
Этот разрушенный Южный ветер.
Он омрачает мой разум и меняет мои эмоции.
Я встаю на ноги и прижимаюсь щекой к стене, позволяя дрожи прочистить голову.
— Это обычно работает?
Райден отправляет испорченный Южный прочь, крадя последнее тепло… но я благодарна холоду.
Каждая капля дрожи делает меня снова мной.
Даже боль, хлынувшая в рану на боку, желанна и возвращает меня в реальность.
— На самом деле ты — первый человек, на котором я применил его, — говорит Райден. — Твоя мать научила меня уловке, пока мы ждали тебя и твоего друга в Водовороте. Она утверждала, что это будет единственный способ получить от тебя ответы.
— Оставь моей матери право помогать тебе и пытать меня.
Райден смеется… столь же горько и холодно, как воздух.
— На самом деле ее метод был намного нежнее того, с чем ты теперь столкнешься.
Я не могу удержаться от дрожи. Но я вынуждаю себя посмотреть ему в глаза, отмечая, что под ними залегли тени. Дальше тени обрисовывают его лоб и углубляют складки вокруг его хмурых глаз.
Он выглядит уставшим.
Понимание повышает мою уверенность, когда я говорю ему:
— Я никогда не дам тебе того, что ты хочешь.
— Они все говорят это в начале.
Он рявкает слово, и разрушенный Северный скручивается в кнут и бьет меня в лицо так сильно, что я падаю на колени.
Боль жалит мою щеку. Но, когда я касаюсь, чтобы проверить есть ли кровь, моя рука чиста.
Райден кажется столь же удивленным, как и я… и снова меня стегает, на этот раз по груди.
Сила удара заставляет меня хрипеть, но секунду спустя боль исчезает, и никаких отметин не остается у меня на коже.
Мой верный Западный щит должно быть достаточно силен, чтобы защищать меня.
— Я знал, что ты скрываешь от меня что-то огромное! — закричал Райден, его голос — странное соединение ярости и триумфа.
— Нет… все ушло.
Все, что Вейн разделил со мной.
Все, что имело значение.
Я обнажила, раскромсала и разбросала по ветру… независимо от того, что я должна была сделать, чтобы удостовериться, что было безопасно.
— Тогда почему щит твоего друга бросил его при первом же ударе? — спрашивает Райден. — Порыв, который ты обернула вокруг него, прежде, чем мы взяли вас обоих, помчался назад в небо при первом же ударе моего кнута.
— Ты лжешь.
— Да?
Он поднимает свой рукав к лунному свету, таким образом я вижу всплески красного, окрашивающие ткань.
Я отворачиваюсь, пытаясь не представлять Гаса — улыбающегося, красивого Гаса — окровавленным и одиноким в какой-то мрачной темнице.
— Отпусти его, — молю я, зная, что это бессмысленно, но я должна попробовать. — Ему нечего тебе дать.