Это очень честная, хорошо продуманная, пламенная речь. Но это не ослабляет тошноту в моем животе.
— Если ты этого хочешь, — говорю я, прежде чем уйти.
Позади я слышу, как Вейн говорит моей матери изменить сообщение. Секунду спустя орел взлетает в темное небо в пузыре Восточного, чтобы усилить его скорость.
С таким количеством ветров, я не удивлюсь, если он достигнет Брезенгарда в течение часа.
Я думаю, что значит, что мне тоже пора уходить.
Но мне некуда идти.
У меня нет дома.
Нет семьи.
Нет…
— Эй! — кричит Вейн, догоняя меня. — Мы можем поговорить об этом?
Когда я продолжаю идти, он выпрыгивает передо мной.
— Пожалуйста, Одри. Я знаю, как это выглядит.
— Это ни на что не похоже. Ты прав, этого хочет ветер.
— Вееееерно, — говорит он. — Так… почему ты говоришь это сквозь стиснутые зубы?
Я расслабляю челюсти.
— Просто потому, что я согласна с этим, не значит, что мне должно это нравиться.
Я пытаюсь обойти вокруг него, но ему удается заблокировать меня.
— Если ты думаешь, что я позволю тебе вот так уйти, ты сошла с ума, — говорит он. — Я буду очень доставучим, если ты так сделаешь… и мы оба знаем, что я в этом хорош. Погоди, это улыбка?
Я не поняла, что улыбаюсь.
— Пожалуйста, — говорит он, когда я снова хмурюсь. — Скажи мне, что случилось.
Я качаю головой:
— Это не важно.
— Для меня важно. — Он вздыхает, когда я молчу. — Это не ты. Ты не такая.
— Какая?
— Ну… — Он проводит руками по волосам, ясно понимая, что это судьбоносный ответ. — Ты уверенная. И умная. И красивая. И ты должна знать, что я доверяю тебе больше, чем кому-либо. Ты — единственная девочка, которая имеет — серьезно — имеет для меня значение. Я любил тебя, даже когда думал, что ты была воображаемой. Даже когда ты бросала жуков в мою голову и стаскивала меня с кровати в пять утра для обучения. Я ждал, когда ты оставила меня всего с тремя словами и пыльной курткой… и когда ты разорвала нашу связь, я все равно продолжал держаться. У меня никогда не было даже малейшего сомнения, что ты — та, которую я хочу… и мне наплевать, если кто-то с этим не согласен. Поэтому, пожалуйста, не позволяй этой глупой, неважной детали заставлять тебя сомневаться.
Это еще одна действительно большая речь.
Мое сердце просит меня верить ему.
Но…
Я делаю глубокий, медленный вздох.
— Тогда почему ты отвернулся? — шепчу я. — Когда я пыталась…
Я не могу произнести это.
Он касается моего подбородка, наклоняет мое лицо, чтобы посмотреть на него.
— Я не хотел отворачиваться. Но старался сделать все правильно. Ты много дней провела в заключении. И Гас только что умер. И… Я хотел увериться… — Он отводит взгляд. — Не хотел, чтобы через несколько часов или дней, или месяцев ты пожалела об этом. У меня должна была быть возможность понять, чего ты в самом деле хочешь.