Ладно… я сосредотачиваюсь на крови.
— Скажи мне, если я сделаю больно, — говорю я, когда прижимаю к ране ткань.
Она не вскрикивает, но судорожно выдыхает через зубы, и я не виню ее.
— Выглядит ужасно.
— Ну, спасибо.
— Не имел в виду твою ногу… я не на это смотрю, — говорю я быстро. — просто говорю…
Мои оправдания затихают, когда она смеется.
— Я усложняю тебе жизнь, — говорит Солана, — так ты перестанешь нервничать. Честно, у меня никогда не было парня, настолько боящегося прикоснуться ко мне.
Мои щеки пылали.
Возможно, они плавят мой мозг, потому что я слышу, как говорю:
— Так… у тебя были другие парни?
— Ты серьезно спрашиваешь меня об этом?
— Нет… ты права. Прости… я не знаю, почему сказал это.
Повисает неловкое молчание.
На самом деле, «неловкое» не достаточно сильное слово. Это как если бы у неловкого и неудобного человека получился уродливый, несчастный ребенок, который не переставал плакать и какать все время.
— Для отчета, — говорит Солана. — Я имела в виду Силы Бури, которые лечили мои раны за эти годы, и опекунов, которые обучали меня бороться. Им приходилось прикасаться время от времени, и они никогда не были такими дергаными.
— Ну, у них намного больше опыта, чем у меня… в бою и прочее… ну знаешь… не то, чтобы Одри и я… ммм… знаешь, что? Я собираюсь прекратить говорить об этом. Возможно, навсегда.
— Это хорошая идея, — соглашается она.
Я смотрю в пол, желая, чтобы грунт разрушился и поглотил меня.
Когда этого не происходит, я заматываю ее рану самым широким бинтом.
— Должно быть сильнее, — говорит она.
— Будет больно.
— Да, ну, иногда боль — единственный путь.
Такое чувство, что в ее словах есть более глубокое значение, но я решаю не углубляться.
Вместо этого я затягиваю бинт сильнее… но очевидно этого все еще не достаточно. Она хватает меня за руки, вынуждая сильнее стянуть выпуклость кожи.
Крохотный вздох скользит с губ, но она двигает ногой несколько раз:
— Спасибо. Полагаю, мне следовало позволить тебе сделать это с самого начала.
— Подожди… ты только что признала, что я был прав?
— Не позволяй этому укорениться в голове. Я уверена, это случайность.
Я вздыхаю:
— Теперь ты похожа на Одри.
С этими словами тишина опускается на нижний уровень.
Я прекращаю желать обрушения грунта и рассматриваю рытье своего собственного тоннеля. Могу поспорить, что будет не трудно продолбить камень моим ножом…
— Это всегда будет странно между нами, не так ли? — спрашивает Солана.
— Я не знаю. Возможно, со временем…
— Да.
Ни один из нас не кажется полным надежд.
Я не понимаю, что играю с кулоном опекуна Одри, пока Солана не протягивает руку и не касается шнурка.