Во двор вылетела Екатерина, на ходу, словно гранату из чеки, выхватывая из кармана пачку сигарет.
— Ну, как настрой? — по-боевому спросила она.
— Ужасный! Куда ты меня втравливаешь? Я прочитала «прайс»… И общеклинические исследования, и биохимические… И гормоны, и онкомаркеры, и диагностика инфекций… И гистология. Господи, чего там только нет… Это же немыслимо: выполнять такой объем исследований втроем! Да и вчетвером!
— Наивняк! Кто тебе сказал, что все делается в нашей лаборатории?
— А где?
— Где угодно! Рассылается по городу. Есть специализированные лаборатории, которые выполняют один вид исследований, например биохимию. Но максимально широко. И так далее.
— А что же делают у вас?
— Ну… Клиническую кровь, мочу. Немного биохимии. Мазочки всякие. Ерунда, справишься! Борисыч сказал, что ты произвела благоприятное впечатление.
— Не знаю… Мне так не показалось. И зачем твой Борисович ляпнул про докторскую?
— А что он ляпнул?
— Что я подготовила диссер к защите. Это же неправда! Материал собран, но не оформлен.
— А что Стрельцов?
— Он резонно заметил, что раз подготовила, так и защищай, мол.
Катерина расхохоталась:
— Он прав: пришла в публичный дом, нечего из себя девственницу строить.
Наташа вскинула на Катерину расширившиеся глаза.
— Ну ладно-ладно, шучу… На чем расстались-то?
— Я так и не поняла. В середине разговора Стрельцов четко сказал, чтобы я подавала заявление об уходе. Завтра же. То есть получается, что меня берут.
— Ну?
— А когда уходила, кинул вслед: «Вам позвонят». И что это значит?
— Значит — позвонят.
— Интересно! Я завтра увольняюсь, а послезавтра мне звонят и говорят, что не берут?
— А ты пока не подавай никакого заявления.
— И не буду.
— Про зарплату говорили?
— Да.
— И что?
— Четыреста.
— Как? И ты не торговалась?
— Я не умею. Но Стрельцов сказал, что это на первые пару месяцев.
— Что ж, в конце концов, и четыре сотни баксов — это не три тысячи деревянных. На пару месяцев сойдет.
— Потом якобы прибавят. И премиальные будут. Врет?
— Нет, в этом не врет, — убежденно ответила Катерина.
— А в чем врет? — тут же вцепилась Ковригина.
— Ну… Ни в чем… Просто не все говорит. Имеет право. Тайна бизнеса и все такое.
Интересно! Он имеет право на тайну бизнеса, а я должна принимать решение вслепую!
— А что тебя пугает?
— Все.
— Ну тогда сиди на своих трех тысячах рублей и ничего не бойся, — сердито откликнулась Игнатьева. И, взглянув на расстроенное Наташино лицо, добавила: — Хуже не будет. Ты же видишь, это не лохотрон какой-нибудь. Ты на здание посмотри! Представляешь, сколько сюда вбухано? А аппаратура внутри знаешь какая?