Потом они едут в музей космонавтики. Потом наслаждаются видом лесных далей.
К двум часам Саша везет их к себе. По пути заезжают в магазины. В промтоварном покупают детям шкатулки и сборный корабль, в продуктовом — водки, сухого вина. И конфет. И еще чего-то.
Обед проходит весело и шумно. Она трещит без умолку. Помогает во всем Сашиной жене с таким рвением, как будто сто лет не была на кухне. Он с радостью отмечает, что Сашина жена и сам Саша восхищены ею, простотой ее и обаянием. Он гордится собой за это, хотя никому бы в этом не признался.
После обеда они едут куда-то за город. Останавливаются на крутом буром обрыве со старыми дуплистыми ветлами над рекой. Все долго и молча смотрят, как вода уносит падающие багряные листья. В Саше заговаривает художник.
— Вы бы мне попозировали, а? — просит он ее.
— Нет, Сашенька, извините. У меня не хватит терпения.
К вечеру они снова в городе. Прощаются с Сашей. Переполненная впечатлениями, она целует Сашу.
В номере она рассматривает шкатулку для своей младшенькой. Представляет, как та будет рада подарку. Как ляжет спать со шкатулкой. Как будет складывать в нее свои фантики — обертки от конфет и жевательной резинки.
— А вот это твоему художнику, — подает она ему фломастеры. — Саша сказал — очень хороши.
Он не заметил, когда она купила их. Он смотрит на нее с благодарностью за память о его сыне.
Ночью она срывается в плач. Срывается внезапно и рыдает навзрыд.
— Ну, пойми же, мне хорошо с тобой. Но почему т а к? Почему? Завтра же надо возвращаться в ложь, в расчет, в укоры, в холод. Не хочу! Не хочу-у-у! Кого мы обманываем? Не их. Себя! Себя-я!
Она вскакивает, откидывается к стене. Ему видны слезы на ее щеках.
— Мне хорошо, ты слышишь? — кричит она. — Не хочу уходить от тебя! Не хочу!
Он сжимает ей руки. Он молчит. Он может сказать ей то же самое.
— Боже мой, но Дашка любит его! И я не могу ее лишить любви! Почему т а к? Господи!..
Он обнимает ее. Постепенно она успокаивается.
— Ой, какая я дура! Я же счастлива, что люблю тебя! У других и э т о г о нет. А я счастлива! Счастлива! Пусть хоть т а к! Прости меня!..
Он может сказать ей то же самое.
Утром они расстаются с Калугой. Саша провожает их до вокзала.
В электричке едут притихшие и молчаливые.
— Слушай, я забыла у тебя астры, — говорит она грустно.
После паузы:
— Ну и пусть. Кого-то поселят. Может, он обрадуется? Правда?
Он молча смотрит на нее. Он хочет запомнить ее.
В Москве они прощаются в метро. Прощаются до следующего их праздника. Когда он будет — они не знают. Верят только, что будет.