— А я ведь помню, — говорит Петр Федотович, — когда мы здесь охотились на глухарей. Дивные, знаете ли, были охоты!..
Он на секунду умолкает и уже совершенно другим голосом — в нем и сожаление, и вздох облегчения:
— Тогда я еще стрелял дичь… Да…
И снова надолго умолкает.
Чем дальше уезжаем мы от города, тем ощутимее свежесть воздуха.
Проехав километров пятнадцать, резко сворачиваем влево. Въезжаем в лес.
— Ты не ошибся в повороте? — спрашивает у Глеба отец. — Башню мы не миновали?
— Нет, папа. Все правильно.
Значит, Петр Федотович не следил за дорогой. Он думал о чем-то своем. Может быть, припоминал молодость? Было время, эти места он исходил пешком, с ружьем за плечами. Охотиться перестал после войны. Не мог…
Проезжая здесь, Петр Федотович невольно припоминает особенности каждого оврага, каждой поляны, березняка, ельника.
— Давай, Глеб, остановимся. Вблизи дороги тут было множество белого гриба.
Выходим из машины. Петр Федотович глубоко вздыхает и смотрит на меня. Каков, мол, воздух, а?
И правда, дышится легко и свободно.
Глеб открывает капот, охлаждает мотор. По песку все же ехать трудновато. Закипает вода в радиаторе.
Мы с Петром Федотовичем удаляемся в лес и расходимся.
— Только, пожалуйста, далеко не уходите, — советует он покровительственным тоном. Ему нравится так говорить со мной, хотя он всячески старается, чтобы этот тон его был незаметен, и я делаю вид, что не замечаю его. Я знаю доброе отношение ко мне Петра Федотовича, и тон его принимаю как заботу.
Мы гуляем с полчаса. Это так хорошо. Между сосен воздух суховат, улавливается настой хвои. А чуть к березам — пахнет грибами.
Распахиваю ворот рубашки, дышу всей грудью.
Возвращаюсь к машине. Глеб сидит на обочине и курит.
— Ты тут бы хоть не курил, — говорю ему.
— Вот тут-то и покурить! — улыбается Глеб. — Где же еще можно т а к?
Слышится потрескивание сучьев в глубине леса. Вскоре появляется Петр Федотович.
— Ну, грибов не нашли? — спрашивает он и по-детски нетерпеливо ждет — ждет отрицательного ответа.
— Нет, не нашел, — говорю я и тотчас улавливаю на лице Петра Федотовича удовольствие.
— А я нашел! — Он вынимает руки из-за спины и протягивает мне огромный белый гриб. Глаза его горят мальчишеским озорством. «Эх вы, молодые! Старик вам еще не то выдаст!..» — Нашел на прошлогоднем месте. Помнишь, Глеб, недалеко от того муравейника, под сосной? А сосна погибает, уже почернела…
Держу гриб. Нюхаю.
— Грибом и пахнет, — говорю смеясь.
— Пахнет роскошно! — восклицает довольный Петр Федотович. — Знаете, кажется, мне удалось хорошо сфотографировать муравейник. Освещение хорошее.