— Рыжая. Девушка, которая вызывала скорую.
— Хм… — Михаил пожал плечами, и сердце предательски екнуло. — Я ничего об этом не знаю. Насколько нам известно, скорую вызывала милиция. А милицию… кто-то из других водителей.
— Стойте! — ухватился я за соломинку воспоминания. — Но она же была здесь. В тот день, когда меня отключали?
Михаил улыбнулся — усталая улыбка человека, что ежечасно борется со смертью и проигрывает в неравной борьбе несколько раз в день, осветила его грустное лицо.
— Это все галлюцинации, — заверил он. — Мы ввели вам сильный наркотик, чтобы ушла боль. И вы… ммм… умерли без боли.
Я помедлил. Стоит ли говорить ему, что умирал я в страшных муках, и корчился бы и стонал бы от дикой боли, если бы не паралич? Наверное, не стоит. Что это изменит? Ни для меня, ни для тех, кому еще предстоит пройти через этот ужас, не изменится ничего. Выкарабкался — живи, нет — не лежать же столетья овощем, пока машина выполняет то, что должно делать тело?
— Вы уверены? — сердце снова екнуло, чувствительно кольнуло. — Ко мне точно никто не приходил? Ну… кроме родственников. Тогда, после отключения?
— Вайлис, — вздохнул Михаил — снова так, словно Вселенная лежала на его плечах. — Реанимация закрыта. Пускают туда только по пропускам. Пропуска к моим пациентам выдаются у секретаря моего отделения. Уж я бы точно знал. Без моего разрешения секретарь такой документ никогда не выдаст. Да и после отключения от аппарата до… ммм вскрытия к больным никого не пропускают. Приказ главврача. Были тут случаи… — он осекся и замолк. Наверняка хотел поведать о тех знаменитых, скандальных делах с кражей органов и тканей.
— Спасибо, наверное, и вправду, все это наркотик, — растерянно сказал я и вышел из отделения.
Длинный белый коридор реанимации, пол, выложенный плиткой с подогревом, белесые лампы, что заунывно гудят над головой… Все это осталось там, за деревянной дверью — вместе с противными запахами, вместе с днем моей смерти.
Я вырулил в каменный холл, на перекресток.
Сзади и спереди шли отделения больницы. Справа только что захлопнулись дверцы лифта, слева предлагала потренировать сердце после долгого лежания лестница.
Я свернул туда и слетел по каменным ступеням на первый этаж.
Регистратура мелькнула справа, помахала хвостом очереди посетителей.
Смурная женщина средних лет в окошке что-то разъясняла седому мужчине, тыкая пальцем с огромным кольцом то ли в карточку, то ли в карту больницы.
Я направился к вертушке. Молодой, улыбчивый вахтер в черной форменной одежде, с золотистыми клепками, кивнул, и нажал кнопку.